- Ну так мне-то что за дело до этого? Он только принц, а я - король.
Юлиус подошел к Самуилу и шепнул ему:
- Разве присутствие принца может помешать нам сегодня ночью или завтра?
- Я полагаю, наоборот.
- Прекрасно! Значит идем!
И Самуил, Юлиус и Трихтер пошли на этот оглушительный студенческий бал, который Трихтер назвал коммершем фуксов.
Глава седьмая Коммерш Фуксов
Когда открылась дверь обширной залы, Юлиус в первую минуту ровно ничего не мог ни разглядеть, ни расслышать. Дым его ослеплял, а шум голосов оглушал. Впрочем, с каждым входящим сюда происходило то же самое, но потом человек понемногу привыкал, приспособлялся и начинал различать фигуры и голоса. Большие люстры слабо мерцали сквозь толщу дыма, но при свете их мало-помалу можно было различить людские фигуры.
Тут было множество совсем юных студентов, которые по длине своих бород могли бы поспорить с любым халдейским мудрецом. Виднелись усы, которым позавидовала бы плакучая ива. Были тут и костюмы, поражавшие своей причудливостью, местами кидался в глаза головной убор Фауста, украшенный пером цапли, или какой-нибудь чудовищный галстук, в глубине которого тонула чуть не вся голова, либо золотая цепочка на голой шее. В особенности же много повсюду виднелось кружек, размеры которых могли привести в ужас бочку, и трубок, способных испугать печную трубу.
Дым, вино повсюду, оглушительная музыка, беспорядочные взрывы хорового пения, головокружительная пляска, звонкие поцелуи, расточаемые молодым девушкам, которые громко хохотали, - все это путалось и смешивалось в какой-то дьявольский концерт, напоминавший образы Гофмана.
Самуил был удостоен самого пышного приема. Ему немедленно преподнесли его трубку и гигантский царственный кубок Roemer, как его называют немцы, наполненный до краев.
- Что тут такое? - спросил он.
- Крепкое пиво.
- Ну вот еще! Вылей это и принеси мне пуншу.
Кубок наполнился пуншем. В него вмещалось больше пинты. Он его выпил одним залпом. По всей зале раздались Рукоплескания.
- Экие вы ребята! - сказал Самуил. - Но я замечаю, что публика слишком вяло танцует вальс, да и поют тоже вяло. Эй вы, - крикнул он музыкантам, - приударьте-ка погромче!
Он подошел прямо к одному из фуксов, танцевавшему с самой хорошенькой девушкой, без церемонии отобрал у него даму и начал с ней вальсировать. Вся зала смотрела на этот танец молча и неподвижно, с особенным вниманием. У Самуила в его манере танцевать было что-то особенное и странное, против воли овладевавшее зрителями. Начинал он плавно и медленно. Потом его движение становилось изящным и нежным, а потом вдруг переходило в самый быстрый темп, он начинал вертеться с неимоверной быстротой, и его танец становился страстным, мощным и разнузданным. Потом вдруг среди этой безумной радости он внезапно останавливался и начинал двигаться с какой-то презрительной холодностью, с насмешливым выражением лица. Минутами в его взгляде выражалась крайняя печаль, так что жалость брала, глядя на него. Но вслед за тем он вздергивал плечи, делал насмешливый жест и как бы отталкивал от себя возбужденную к себе симпатию. Минутами его меланхолия превращалась в горечь, глаза его кидали мрачный огонь, и его дама трепетала в его руке, как голубка в когтях коршуна. Это был неслыханный танец, который в одну секунду спускался с неба в ад, при виде которого зрители не знали, что им делать - плакать, смеяться или трепетать.
Он закончил свой вальс таким быстрым и увлекательным кружением, что все другие танцоры, которые до этого только смотрели на него, были затянуты в этот вихрь, и в течение четверти часа в зале бушевал настоящий ураган. Окончив танец, Самуил спокойно уселся. На лбу у него не было ни единой капли испарины. Он только потребовал себе новый кубок пунша.
Юлиус не участвовал в этой вакханалии. Он тонул в этом море шума и грохота, и его мысль витала в ландекском церковном доме. Странная вещь: среди всех этих охрипших голосов в его ушах звучал тихий и нежный голос девушки, сидевшей под деревом и учившей азбуке ребенка.
Распорядитель подошел к Самуилу и что-то потихоньку сказал ему. Оказалось, что принц Карл Август спрашивает у студенческого короля разрешение посетить коммерш фуксов.
- Пусть войдет, - сказал Самуил.
При входе принца все студенты приподняли шапочки, и только один Самуил не прикоснулся к своей. Он протянул руку принцу и сказал ему:
- Добро пожаловать, кузен.
И он указал ему на стул около себя и Юлиуса.
В эту минуту какая-то девочка с гитарой только что пропела свою песенку и обходила публику, собирая деньги. Она остановилась перед Карлом Августом. Он оглянулся назад, чтобы спросить денег у кого-нибудь из своей свиты. Но в залу никого из его свиты не пропустили. Он обернулся к Самуилу и сказал:
- Не заплатите ли вы за меня, сударь?
- Охотно, - ответил Самуил и вынул кошелек.
- На, - сказал он гитаристке, - вот тебе пять золотых за меня, и вот тебе крейцер за принца.
Бешеные рукоплескания потрясли своды залы. Сам молодой принц аплодировал и смеялся. Спустя несколько минут он простился и ушел. Немедленно после этого Самуил поманил к себе Юлиуса и шепнул ему:
- Пора.
Юлиус кивнул и вышел.
Разгул дошел до крайнего предела. Пыль и табачный дым до такой степени заполнили атмосферу залы, что она вся была словно наполнена декабрьским туманом. Стало совсем не видно тех, кто входил и уходил. Самуил, в свою очередь, скоро поднялся и незаметно вышел.
Глава восьмая Самуил почти удивлен
Настала полночь, когда в германских, даже университетских городах все и вся уже давно погружено в сон. Во всем Гейдельберге только и бодрствовал один коммерш фуксов.
Самуил направился к набережной, идя по самым пустынным улицам и по временам оборачиваясь посмотреть, не идет ли за ним кто-нибудь. Так он добрался до берега Неккара и некоторое время шел вдоль реки, потом круто повернул вправо и направился к скатам горы, на которой находятся развалины гейдельбергского замка.
На первом уступе этой гигантской лестницы какой-то человек выступил из-под деревьев и подошел к Самуилу. Куда идете? - спросил он.
- Иду на высоту, где приближаются к богу, - ответил Самуил, пользуясь установленной формулой.
- Проходите.
Самуил продолжал подъем на гору и скоро дошел до развалин замка. Здесь другой страж остановил его.
- Что вы делаете здесь в такой поздний час? - спросил он.
- Я делаю… - начал Самуил. Но тут ему пришла в голову блажь пошкольничать. - Вы хотите знать, что я здесь делаю в этот поздний час? - спокойно продолжал он. - Ничего не делаю, просто прогуливаюсь.
Дозорный вздрогнул. Потом им овладело раздражение, он крепко стукнул по стене железной тростью и сказал:
- Ступайте-ка домой, вот что я вам посоветую. Тут теперь не время и не место гулять.
