лишь старый бродяга.
— Я никому не мешаю, — проговорил он.
Кейт остановилась рядом со мной:
— Это — Гарри Тенч.
Гарри Тенч. Имя звучало знакомо. Я слышала, что его упоминали в связи с убийством.
— Кто вы? — спросил он. — Вот эту я знаю, — он ткнул пальцем в Кейт. — А эта, вторая? Я ничего дурного не делаю!
— Конечно, — успокоила я его, — конечно. Мы просто пришли взглянуть на ферму, услышали какой-то шум и поднялись наверх.
— Никто сюда носа не суёт. Кому я тут помешаю?
— Никому, никому. Извините, что мы вас потревожили.
— Здесь просто можно поспать. Меня ведь выгнали. Никому я не мешаю. Не вздумайте меня гнать.
— Нам это ни к чему, — сказала Кейт, которая уже почти пришла в себя после испуга. — Мы решили, что вы — призрак.
Растянувшиеся в усмешке губы обнажили желтые зубы.
— Не тревожьтесь, — произнесла я — Пойдёмте, Кейт.
Я взяла её за руку, и мы вышли из комнаты. Я закрыла дверь убежища Гарри Тенча, и мы спустились вниз.
— Пойдёмте, — повторила я. — Давайте отсюда уходить.
Когда мы отъехали от дома, Кейт объявила:
— А вы ведь и правда испугались, Крэнни!
— Не сильнее вас. Вы ведь собирались убежать, помните?
Она немного помолчала, а потом снова заговорила:
— А он ведь довольно храбрый… спит там, где произошло убийство. Вы бы не согласились, правда, Крэнни?
— Я бы предпочла иметь несколько больше удобств, чем у этого бедняги.
Мы ехали дальше.
— Смотрите, а вот и коттедж «Раковина». Вот где мы жили раньше, — показала Кейт.
Это был аккуратненький домик с ухоженным садом и чистыми кружевными занавесками на окнах. Трудно было себе представить, как леди Пэрриваль жила в такой скромной обстановке, а ведь с ней были ещё дочь и отец!
Я снова подумала об отце Кейт. Можно ли спросить у нее? Возможно, наступит удобный момент, когда я смогу задать несколько осторожных вопросов. Нельзя забывать, насколько Кейт проницательная, и действовать очень осторожно.
— Поехали, — предложила она, — посмотрим, дома ли деда.
Вдовий дом очень отличался от коттеджа «Раковина». Я видела его издалека: он находился неподалёку от Пэрриваль Корта. Их разделяла небольшая рощица, через которую мы проехали.
Это было очаровательное жилище. Я решила, что его должны были выстроить во время правления Елизаветы — в нём ясно узнавалась архитектура тюдоровского периода: красный кирпич и окна с мелкими переплётами. Некоторые стены заросли плющом. Перед домом был газон, очерченный клумбами.
Мы соскользнули с лошадей, привязали их и прошли в калитку. В доме было тихо.
— Готова спорить, что он в саду, — проговорила Кейт.
Она прошла мимо дома, маленького фруктового сада, потом старинного садика, окруженного красной кирпичной стеной, в котором засаженные душистыми травами грядки окружали небольшой пруд с фонтаном. Больше всего меня поразила мирная атмосфера. На резной деревянной скамье сидел мужчина.
— Деда! — окликнула его Кейт.
Я была поражена тем, насколько моложаво он выглядит. Позже я сообразила, что ему, должно быть, лет пятьдесят пять, но выглядел он лет на десять моложе. Я заметила, как он похож на леди Пэрриваль и Кейт. Волосы у него были почти такого же цвета, только на висках немного поседели, и в глазах у него были зелёные искры. Но, как и у Кейт, у него не было тёмных бровей и ресниц, превращавших леди Пэрриваль в потрясающую красавицу. У него брови были настолько светлые, что казались почти незаметными, отчего он казался по-юному удивлённым.
Увидев нас, он стремительно зашагал нам навстречу. Кейт бросилась к нему со всех ног. Он подхватил её на руки и закружил. Она радостно захохотала, и я с удовольствием подумала: «Вот человек, которого она искренне любит». Я была рада видеть ещё одно свидетельство её способности к тёплым чувствам.
— Эй, юная Кейт, — сказал он. — Ты совсем забыла, как надо себя вести. Как насчёт того, чтобы нас познакомить. Ничего мне не говори! Конечно, я знаю…
— Это Крэнни! — крикнула Кейт.
— Розетта Крэнли, — пояснила я.
— Мисс Крэнли! Какое счастье с вами познакомиться! Ваша слава достигла и Вдовьего дома. Моя дочь, леди Пэрриваль, уже рассказывала мне, как вы прекрасно учите этого нашего сорванца! Я очень рад, что вы пришли меня навестить.
— А это, — объявила Кейт, — майор Даррель. Майоры — очень важные, правда, деда?
— Как скажешь, милочка, — сказал он, заговорщически приподнимая бровь и глядя на меня. — Ну, проходите и садитесь. Угостить вас?
— О да, пожалуйста! — кивнула Кейт.
— Немного вина, а?
— И того печенья, — добавила она.
— Ну конечно же! Послушай, милочка! Пойди и скажи миссис Карн, что вы здесь, и скажи, что нам нужно.
— Хорошо, — согласилась Кейт.
Когда она убежала, он повернулся ко мне.
— Миссис Карн приходит каждое утро, кроме воскресенья. И ещё два раза днём, как особое одолжение. А в остальном я сам о себе забочусь. В армии привыкаешь. Садитесь, мисс Крэнли. Правда, очаровательное местечко?
— О, конечно! Тут так мирно!
— Я это тоже чувствую. А умиротворенность в моём возрасте очень высоко ценится. Уверен, что вы мне верите.
— Она важна в любом возрасте.
— О, в юности предпочитаешь приключения, интересные события. Неважно, если за них приходится расплачиваться. Мне они тоже выпали на долю, а теперь, слава Богу, могу ценить умиротворенность. Я так рад, что вы согласились учить мою внучку и что у вас так хорошо это получается.
— Ну, об этом ещё рано говорить. Я тут так недавно.
— Но все просто в восторге. Бедная девочка, ей тоже нелегко пришлось. Она славная малышка… в душе. Трудность в том, что до её доброты не так легко добраться. Ей нужно понимание.
Я почувствовала к нему симпатию. Он явно любил внучку и подтверждал то, что я сама про нее думала. Я охотно с ним согласилась.
— Если у вас будут какие-то трудности… Надеюсь, вы не задумываясь ко мне обратитесь, — предложил он.
— Вы очень любезны, — улыбнулась я. — Мне очень приятно это знать.
Я почувствовала, что мы с ним — союзники, и просто удивительно, как быстро он сумел это сделать. Вернулась Кейт, сообщив, что миссис Карн скоро принесёт нам вино и печенье.
— А теперь пойдём посидим у пруда. Там новые золотые рыбки, Кейт. Видишь?
— Да. Какие чудесные!
— Ваши сады в идеальном порядке, — заметила я.
— Я очень увлекаюсь садоводством. Мне всегда кажется, что эта работа очень успокаивает.
Как он зациклился на мире и покое! Ну, а что здесь странного? Это действительно приятное состояние.
