— Надеюсь, я не сболтнула лишнего. Как только начинаю говорить, забываю обо всём на свете. Вы должны ещё прийти к нам.
— Обязательно приду.
Я вернулась в свою комнату. Этот день прошёл не впустую.
* * *
Я получила сообщение от Лукаса.
Он вернулся и хотел меня видеть как можно скорее. Я тоже не могла дождаться встречи с ним. Вскоре после того, как я получила его послание, мы встретились в харчевне «Король Моряков».
— Ну вот, — сказал он. — Я сделал кое-какие открытия. Думаю, мисс Кейт просто фантазёрка.
— О, я рада, что это так. Мне было бы очень неприятно думать, что леди Пэрриваль убила своего первого мужа.
— Томас Перри был женат на Мейбл Тэллок. Она пела в церковном хоре.
— Леди Пэрриваль в церковном хоре?!
— Вполне возможно, она и была хористкой, пока не стала важной особой. Но слушай… её отец ведь живет здесь?
— Да, майор Даррел. Мирабель Даррел звучит совсем не так, как Мейбл Тэллок.
— Мейбл может называть себя Мирабель.
— Да, но важна фамилия.
— Она могла изменить её.
— Но есть её отец.
— Слушай. Там был ребёнок. Я проверил. Её звали Кэтрин.
— Кейт! Вот это да!
— Но это очень распространённое имя. И единственная вещь, которая могла бы вписаться в нашу схему. — Ты хочешь зацепиться именно за неё?
— Нет. Думаю, Кейт всё придумала. Она действительно одинока. Я знаю это, потому что она быстро подружилась со мной. В ней есть что-то трогательное. Ей нужен отец. Вот почему она увидела его в матросе.
— Можно было бы подыскать кого-то более стоящего.
— Ей не из чего было выбирать. Просто она увидела… могилу неизвестного. И не забывай, она ведь встретила его на рынке.
— Встретила ли? А может, она и это придумала?
— Наверное, она всё-таки говорит правду. Потому что он расспрашивал о своей жене и ребёнке.
— Мы уже выяснили, что у него действительно была дочь по имени Кэтрин.
— У этого имени много уменьшительных, Кэти, например.
— Да, думаю, так. Но Кейт всё-таки более распространенное из них. И всё же, одно имя не может быть основательной зацепкой. Кроме того, отец Мирабель человек уважаемый. Майор Даррел. Едва ли она в сговоре с ним. Нет, давай-ка закончим на этом первую страницу своих расследований и начнём новую.
— Знаешь, пока ты был в Лондоне, я уже сделала маленькое открытие. Мне посчастливилось побеседовать со служанкой старой леди Пэрриваль. Её зовут Мария.
— А. Ну и что она открыла тебе?
— Не очень много из того, что мне не было известно. Но она была очень разговорчива.
— Как раз то, что нам нужно.
— Она припомнила, как появился в доме Саймон. Рассказала, какой это вызвало переполох, потому что никто не мог понять, откуда он взялся. Кое-кто думал, что хозяин дома вёл себя не так, как положено джентльмену… Но к сэру Эдварду нельзя было применять подобные обвинения. Он был не из тех, кто был замешан в таких вещах. Это был богобоязненный человек, который стремился исполнять заповеди Господни и всегда придерживался высоких принципов.
— Может, он хотел казаться таковым в глазах окружающих, а на самом деле был себе на уме. Есть такие люди.
— Да, конечно. Только не сэр Эдвард. А если он и повёл себя недостойно, то это было до его женитьбы.
— Что ж, всякое случается.
— И с сэром Эдвардом?
— Может быть. Но в конце концов он забрал мальчика в свой дом и тем самым как бы искупил свою вину. А может, ты считаешь, что были другие причины появления Саймона в этом доме?
— Возможно. Среди прочего и это нам предстоит выяснить.
— Может, ему стало жаль ребёнка, который должен оказаться с такой тётей.
— Ты думаешь, что мать мальчика приходилась сэру Эдварду дальней родственницей?
— Почему же он тогда этого не сказал? Насколько я знаю, он просто привёз ребёнка домой, и ему было безразлично, что напридумывают люди. Нет, она не была его родственницей. Очевидно, он всё-таки отступил от своих благочестивых правил. Известно, что ошибаются даже самые добродетельные.
— Но он был таким приверженцем строгой морали.
— Зачастую таковы кающиеся грешники.
— Не верю, что он способен на такое. За этим что-то кроется.
— Послушай меня, Розетта. Ты гоняешься за тенями. Ты веришь в определенные вещи, потому что хочешь в них верить. Ты окунулась в опасные воды. Только предположим, что ты права. Допустим, в доме живёт убийца, и он или она догадаются, что ты ведёшь свое расследование. Мне это не нравится. Если человек совершил одно убийство, что может удержать его или её от другого?
— Значит, ты считаешь, что убийца находится в доме?
— Я этого не говорил. Думаю, что версия полиции самая правдоподобная, а Саймон наиболее вероятный подозреваемый. Его побег — лишнее тому доказательство.
— Я не согласна.
— Знаю, потому что ты этого не хочешь. Ты судишь о нём по тому времени, что мы провели на острове. Но это совсем другое дело. Мы старались спасти свою жизнь, и он проявил себя настоящим героем. Да, мы оба обязаны ему жизнью, но это не значит, что в других обстоятельствах он не мог совершить убийство.
— О Лукас, ты не можешь так думать!
— Я знаю его не так хорошо, как ты, — ответил он с горечью.
— Ты тоже находился с ним на острове. Он вытащил тебя из моря. Саймон очень беспокоился за тебя.
— Знаю. Но люди существа сложные. Под влиянием чувств, особенно таких, как ревность, человек может полностью измениться.
— Ты мне не поможешь, потому что не веришь в него.
— Я помогу тебе, Розетта, потому что верю тебе.
— Не понимаю, что это значит, Лукас.
— Я помогу тебе, чем смогу. Но считаю, что ты поставила перед собой безнадежную задачу. К тому же это может оказаться опасным.
— Если ты считаешь, что мне угрожает опасность, значит, должен верить, что Саймон не виновен, потому что эту тайну знает тот, кто находится в доме.
— Да, может, и так. Но я хочу, чтобы ты была поосторожней. Если ты выдашь свою заинтересованность, то действительно окажешься в сложном положении. Обещай мне, что будешь осторожна, Розетта.
— Обещаю. Кстати, я кое-что узнала из разговора с Марией. Очевидно, когда Мирабель была обручена с Космо, она флиртовала с Тристаном.
— Что ты говоришь?
— Мария говорит, что Мирабель всегда больше нравился Тристан.
