От посетителей и доброжелателей не было отбоя. Все спешили засвидетельствовать почтение наследнице престола. Я неоднократно говорила Кэт Эшли:
— Многих ли из этих людей увидели бы мы здесь, если б корона не находилась от меня так близко? Любит ли кто-нибудь из них принцессу Елизавету на самом деле? Думаю, большинство заботится лишь о своей карьере.
— Ах, любовь моя, монархам всегда трудно определить, искренне их любят или нет, — говорила Кэт, проявляя несвойственную мудрость.
— Да, с уверенностью этого сказать нельзя. А если так, то лучше и не ломать себе голову… Разве что захочешь обмануться.
— Как вы умны, госпожа, — поразилась Кэт.
Во всяком случае, в любви Кэт я не сомневалась. Она хранила мне верность в самые черные дни, и я знала, что так продлится до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
Вскоре в Хэтфилд явился посетитель, чей визит поверг в смятение и Кэт, и меня. Правда, я умела скрывать свои чувства гораздо лучше, чем моя наперсница.
Кто же он, человек, заставивший учащенно биться мое сердце, — а ведь я привыкла принимать в Хэтфилде самых разных визитеров? Высок, широкоплеч, изящен. Темные волосы, черные глаза, свежий свет лица, классически прекрасные черты — но не точеные, а слегка грубоватые, как и подобает истинному мужчине. Мой гость был богато и со вкусом одет. Более красивого и привлекательного кавалера я не встречала за всю свою жизнь, даже великолепный Томас Сеймур не шел с ним ни в какое сравнение.
Когда мне сказали, что лорд Роберт Дадли умоляет принять его, я вспыхнула от волнения. Я помнила его мальчиком, с которым танцевала на балу, и уже тогда он не был похож на остальных. Помнила я и заключение в Тауэре, когда его поддержка и внимание так много для меня значили. И вот Роберт явился в Хэтфилд, чтобы предстать передо мной во плоти.
Я решила принять его в аудиенц-зале.
Завидев меня, Дадли пал на колени. Я протянула ему руку, он поцеловал ее и взглянул на меня снизу вверх.
— Добро пожаловать в Хэтфилд, лорд Роберт.
— Моя милостивая госпожа, как великодушно с вашей стороны согласиться принять меня.
— Вовсе ни к чему стоять на коленях, — сказала на это я.
Роберт поднялся, и я увидела, как он статен и высок. К немалому своему удовольствию, отметила, что он смотрит на меня не только с глубоким почтением, но и с чувством куда более нежным.
— Зачем вы приехали, лорд Роберт? — спросила я, чтобы скрыть смущение. — По той же самой причине, что и остальные посетители?
— Я только что вернулся с войны.
— Что ж, надеюсь, вы хорошо послужили отчизне. А затем, следуя примеру прочих, решили наведаться ко мне?
— Я привез вам золото, — заявил Роберт. — Продал кое-какие поместья, чтобы иметь под рукой свободные деньги. Надеюсь, они вам понадобятся, но если разразится междуусобица, можете на них рассчитывать.
— Так вы привезли мне деньги!
— Да, мой слуга доставит их незамедлительно. Если придется сражаться за то, что вам принадлежит по праву, располагайте мной. Ваша победа мне дороже любых земных благ.
— Вы настоящий друг. Благодарю вас.
— Было время, когда мы с вами были пленниками Тауэра, — продолжил он, не сводя с меня глаз. — Помните, там был маленький мальчик…
— Мартин, — перебила его я. — Он доставлял мне ваши послания.
— Так вы не забыли! А я и не надеялся. Знайте же, что я всегда буду рядом, когда вам понадобится помощь.
— Спасибо, милорд. Я охотно принимаю ваш дар и вашу дружбу.
— Отныне я всегда буду неподалеку. Между Хэтфилдом и столицей слоняется немало всякого подозрительного люда. Королева очень больна. Как знать, не превратится ли для вас Хэтфилд в новую тюрьму.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы не хуже меня знаете, сколь опасен мир, в котором мы живем, ваше высочество.
— Против меня существует заговор?
— Мне об этом ничего не известно. Придворные знают, что я ваш страстный сторонник, и злоумышленники ни за что не посвятили бы меня в свои планы.
— И тем не менее, — довольно резко произнесла я, — вы пытались возвести на престол Джейн Грей.
— Не я, а мой отец. Я исполнял сыновний долг, не более, но вашему высочеству не изменял никогда. Моя жизнь, мои земли и богатства принадлежат вам. Сумма, которую я жертвую на наше общее дело, — не более чем символ. Все, чем я владею, ваше — эти руки, это сердце, эта голова.
Я растроганно протянула ему руку, и Роберт приник к ней жадным поцелуем. Пожалуй, он держался слишком дерзко, но, честно говоря, мне это даже нравилось.
— Благодарю вас, милорд. Теперь вы можете идти. Я не забуду вашего великодушия. Но учтите — настанет день, когда я напомню вам о вашей клятве.
— Повторяю: я явлюсь по первому зову.
Он низко поклонился и вышел.
Я вернулась к себе. Мне хотелось побыть в одиночестве, поразмыслить о случившемся, вспомнить каждый жест, каждое слово, страстное и нежное выражение его глаз.
Ничего, сказала я себе. Скоро я увижу его вновь, а к тому времени, возможно, уже буду королевой.
Мэри знала, что умирает. Мне рассказали, что она получила письмо от Филиппа, в котором он настоятельно просил ее назначить меня наследницей престола. Однако мнение Филиппа тут мало что значило, я и без Испанца являлась законной наследницей — так гласило завещание отца. Мэри не могла ни объявить меня своей преемницей, ни лишить этого права. Настойчивость Филиппа свидетельствовала о том, что он не оставил своих планов касательно женитьбы; должно быть, его очень беспокоили козни французов, вознамерившихся усадить на трон Марию Стюарт. К тому же мысль о женитьбе на молодой и привлекательной принцессе должна была ему импонировать. С присущей ему самоуверенностью он не сомневался, что сумеет подчинить меня своей воле. О, как же он ошибался!
Я несколько удивилась, когда ко мне явились два члена Государственного Совета. Поначалу я подумала, что они привезли мне официальное извещение о смерти королевы, и никак не могла решить, верить им или нет — не ловушка ли это? Когда я сказала Трогмортону, что не поверю в смерть Мэри до тех пор, пока мне не покажут ее кольцо, я нисколько не преувеличивала.
Однако посланцы Государственного Совета явились не для того, чтобы приветствовать новую королеву. Они поклонились со всем почтением, и один из них сказал:
— Ее величество послало нас сообщить вашему высочеству, что объявляет вас своей официальной наследницей. Однако есть три условия, которые вы должны выполнить. Первое: состав Государственного Совета должен остаться прежним. Второе: никаких религиозных реформ. И третье: вы должны будете расплатиться по всем долгам и кредитным обязательствам ее величества.
Я почувствовала, как во мне закипает гнев, однако взяла себя в руки и спокойно ответила, что охотно соглашаюсь выполнить третье из условий.
— Что же до остальных двух, — продолжила я, — то никаких обещаний давать я не намерена. Королева не властна ни назначить меня наследницей, ни лишить этого титула. Он принадлежит мне по законному праву. Со всем почтением я заявляю, что сама выберу себе советников, ибо Мэри в свое время поступила так же.
Я видела, что достопочтенные мужи ошарашены таким ответом. Кажется, они пребывали в полной
