исходить из счетной турской монеты, то несколько примеров позволяют понять, что к
1370-1380 гг. фунт пороха стоил 10 турских су. Спустя сорок лет его стоимость снизилась
до 5 су. Очередное понижение произошло в последней четверти XV в., стоимость фунта
пороха колебалась от 1 су 6 денье до 2 су. А официальный документ начала XVI в.
говорит о стоимости в 1 су 8 денье[461]. Также следовало бы узнать, почему стало
возможным такое понижение стоимости пороха? В любом случае, на протяжении XIV-XV
вв., вопреки возможным ожиданиям, селитра, производившаяся на месте, по-видимому, стоила заметно дороже серы, хотя последняя для большей части Запада была импортным
товаром. В Нидерланды, например, серу привозили из Италии, выгружали главным
образом в Брюгге (позднее в Антверпене) и продавали вполовину дешевле селитры или в
натуральном виде («soufre vif»), или в дробленом («en roc»), или прессованной в брикеты
(«en canne»)[462].
Еще труднее узнать цену ядер и понять, привел ли к экономии отказ от каменных
ядер в пользу литых. Вот несколько общих данных по этому поводу:
– в 1415 г. 260 каменных ядер стоят 5 турских денье за штуку, а 130 более мелких
ядер продаются по 2 денье[463];
– в 1420-1421 гг. камень для большой бомбарды добывается «в карьере Иври, в
одном лье от Парижа вверх по течению реки», и цена за одно ядро поднялась до 8
парижских су[464];
– в 1478 г. 300 «больших каменных ядер» стоят 36 турских ливров, значит цена
одного ядра – около 2 су 2 денье[465];
– в 1480 г. 200 каменных ядер для трех бургундских пушек обходятся в 3 турских су
за штуку, а 400 более мелких ядер стоят по 2 су и 4 денье[466].
Что касается «железных литых» ядер, то, когда указывается общая масса, сведения о
них более ясные. В 1478 г. припасы для большой кулеврины, называвшейся
«Управительницей», стоили примерно 5 турских су за ядро, а по весу – 4-5 денье за фунт.
Спустя два года – 6 денье за фунт; при Франциске I цена, кажется, сократилась
наполовину[467].
3. РОЛЬ ОГНЕСТРЕЛЬНОЙ АРТИЛЛЕРИИ В ПОЛЕВЫХ
СРАЖЕНИЯХ
По единодушному свидетельству «Хроники» Виллани, «Больших французских
хроник» и «Хроник» Фруассара при Креси (1346 г.), англичане, несомненно, «дали
несколько выстрелов из пушек, установленных на поле боя, чтобы напугать генуэзцев»[468].
Ожидаемый эффект, видимо, был преимущественно психологическим. Но это
единственное свидетельство, и только в 1380-х гг. можно найти новые упоминания об
артиллерии на полях сражений. В битве при Беверхуцфельде 3 мая 1382 г. между
брюггцами и гентцами последние имели в «войсковых порядках» так называемых
«наглецов», о которых Фруассар пишет, что это были высокие двух– или
четырехколесные обитые железом тележки, спереди снабженные железными пиками и
несущие по три или четыре небольших пушки. Из этих орудий, которых было около
трехсот, гентцы «сделали» одновременный залп[469]. В Италии первое несомненное
свидетельство использования артиллерии на поле боя датируется временем сражения при
Кастаньяро (1387 г.), когда командующий падуанской армией Джон Хоквуд расставил в
засаде пушки против сил Вероны[470]. Двумя годами раньше пушки были применены на
Пиренейском полуострове в битве при Алжубарроте, прежде всего кастильцами. Однако
еще и в 1408 г. в Отейском сражении льежцы открыли огонь из пушек, «огнем <...> полевой артиллерии из-за слишком медленной стрельбы не удалось остановить
(противника. – Примеч. пер.)[471].
Даже во второй половине XV в. пушки только эпизодически использовались в
