Женевской области использование дерева в строительстве крепостей продолжалось
вплоть до конца XIV в. В XV в. в Эвре «на стройке оборонительных укреплений
ремесленники по дереву неоспоримо преобладали над камнеобработчиками <...>. В 1417
г. на 12 строительных рабочих, чинивших стены, приходилось не менее 36 плотников и 15
пильщиков досок, не считая подручных и возчиков, которые занимались именно
доставкой на место поваленных стволов и заготовок из окрестных лесов»[231]. Особенно
часто дерево применялось в дополнительных защитных сооружениях: барбаканах, проходах, балконных выступах над воротами.
Рис. 2. Замок Радлан в Уэльсе в разрезе (По: Brown R. A., Colvin H. М., Taylor A.
History of the Kings Works (826)).
В то же время распространяются мерлоны, деревянные галереи (вскоре замененные
на машикули), переходы, балконные выступы над воротами, барбаканы, подъемные
мосты; большее количество мелких деталей в укреплениях облегчало ближнюю оборону.
Лучников стало больше, их лучше размещали, использование арбалета позволило
систематически прибегать к фланкированию. Чтобы затруднить штурм с помощью
лестниц, надстраивали куртины. Высоту башен увеличивали, несомненно, из-за желания
достичь рекорда, как и в случае с большими готическими кафедральными соборами: в
Куси донжон был облицован до высоты 20 м, тогда как его общая высота составляла 55 м.
Случалось также, что добавляли вторую стену. Башенная кровля была лучше укреплена
благодаря тому, что ее делали из свинца и камня и крепили не на балках или досках, а на
сводах. Более мощные и высокие башни куртин придвигались ближе друг к другу: следовательно, они могли обороняться самостоятельно и одновременно были тесно
связаны со всем строением при помощи галерей и дозорных путей. Против подкопов
подножие крепостных стен стали укреплять и утолщать, а скаты рвов – покрывать камнем.
Иногда увеличение количества и усиление башен даже приводили к тому, что донжон
становился бесполезным, как в замках Каркассона и Анжера.
Возможно, наиболее значительные, во всяком случае, самые заметные, изменения
происходили в самой планировке, когда все чаще объединяли разные элементы. В
конечном счете остановились на простых и рациональных типах геометрических фигур: восьмиугольник (Кастель дель Монте), треугольник (Куси), чаще всего четырехугольник
(Гент, Каркассон, Лувр Филиппа Августа, Дурдан, Рокетайад, Вилландро, уэльские замки
Эдуарда I, крепости, построенные Петром II и Филиппом Савойскими).
Наконец, некоторые замки выделялись своими необъятными размерами: таковы
Дувр, Шато-Гайар, Сафет – огромная крепость ордена тамплиеров в Святой земле, построенная за два с половиной года (1240-1243 гг.), которая якобы стоила, как сообщает
современный текст, 1 200 000 сарацинских безантов. Возведенную на потухшем вулкане
крепость высотой 850 м окружала 825-метровая стена, перед которой был ров; ее высота
достигала 22 м, а ширина верхней части – 3,30 м; затем шел внутренний ров глубиной
15,40 м и шириной 13,20 м; за рвом находилась внутренняя крепостная стена высотой 28,6
м, следовательно, она была выше первой на 6,6 м. Вторая стена включала, по крайней
мере, семь башен, толщина стен которых составляла 4,4 м. Согласно источнику, в котором
приведены эти точные цифры, гарнизон Сафета был сродни населению небольшого
города: 1700 человек в мирное время, 2200 во время войны, в числе которых 50 рыцарей, 80 сержантов, 50 туркополов, 300 арбалетчиков, 400 рабов и 820 слуг»[232].
6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
За исключением отдельных действий, совершаемых под влиянием внутренних
побуждений и особых потребностей, войну невозможно понять вне исторического
контекста. Войны – порождение своего времени, и синхронность изменения их характера
вместе с эволюцией общества особо показательна. В 1150-1300 гг. война неизбежно
меняется, как и все общество, но не всегда в том же темпе из-за возможных несовпадений.
Войне благоприятствовало усовершенствование механизма управления армиями, а
также правосудия, финансов и Церкви: управление стало более сложным, строгим и
точным. Мобилизация во флорентийскую армию в 1260 г. представляет собой образец
