упрекала его в неверности, смирившись с неизбежным. Должно быть, она часто вспоминает своего повешенного любовника, думал Джон. Можно было, конечно, оставить его в живых, но Изабелле от него больше не было бы проку. Эта мысль развеселила короля. Пожалуй, он был доволен своей супружеской жизнью. Жена разозлила его своей изменой, но все равно она — самая волнующая из женщин.
Самое время поиграть с ней в кошки-мышки.
— У меня было много приключений во Франции, — начал Джон.
— Насколько мне известно, вы там ничего не добились, — пожала плечами королева.
— Ничего, скоро я вновь пересеку море и разгромлю короля Филиппа в пух и прах.
— Как бы он вас не разгромил. Вы потеряли все, чем обладали.
— Это временные неудачи. Зато я помирился с твоим старым приятелем.
— Это с кем же?
— С Югом де Лузиньяном. Я же знаю, как высоко ты его ценишь.
Изабелла насторожилась. К чему он клонит?
— Юг — человек храбрый и благородный, — с вызовом сказала она.
— Рад, что ты так хорошо о нем отзываешься. Ведь теперь он станет членом нашей семьи.
— В каком смысле? — нахмурилась Изабелла, и Джон со злорадством отметил ее волнение.
Изабелла думала, что Джон сделал с Югом что-нибудь ужасное. Ничего, подумал Джон, пусть немного потрясется за своего женишка, а правду он скажет ей уже потом.
Со вкусом откашлявшись, король объявил:
— Я отдаю ему нашу дочь.
— Нашу дочь? — непонимающе повторила Изабелла.
— Джоанну. Она станет женой твоего бывшего возлюбленного Юга Коричневого.
— Но она совсем малютка!
— Принцесс выдают замуж молодыми. Сколько лет было тебе, когда мы поженились? Двенадцать? Если Джоанна пошла в мать, она сумеет доставить Югу немало счастья.
— Это невозможно! — возмутилась Изабелла. — Девочке всего пять лет!
— Значит, придется семь лет подождать. А то и меньше. Ты не беспокойся, у Юга терпения достаточно. Сама знаешь.
— Он… он будет уже совсем старым.
— Бывают женихи и постарше. Юг в восторге от моего предложения. А главное — я смог провести войска через его земли. Если бы не измена, я непременно одержал бы победу. И еще я подумал: то-то Изабелла обрадуется! Ведь она всегда высоко ценила Юга де Лузиньяна. Теперь же этот человек станет ей сыном!
Джон весело расхохотался, а Изабелла сжала кулаки — с каким удовольствием она прикончила бы мужа на месте.
Она его ненавидела. Джону сорок восемь лет, а выглядит он совсем стариком. Разжирел, облысел, лицо истасканное.
— Ну же, — распростер он объятия, — покажи, как ты мне благодарна. Ведь я нашел для твоей дочери жениха, который тебе по вкусу.
Он крепко стиснул Изабеллу, и она поняла, что ее злость лишь распаляет в нем страсть.
Для Джона жестокость служила прекрасной приправой к наслаждению.
РАННИМЕД
Джон и не подозревал, какая беда поджидает его дома. Пока он воевал во Франции, бароны, отказавшиеся сопровождать его в походе, решили, что больше не будут терпеть власть тирана.
Стивен Лэнгтон прекрасно понимал, что дело зашло слишком далеко и необходимо достичь какого-то компромисса. Порывшись в архивах Кентерберийского диоцеза, он разыскал старинный документ, озаглавленный «Хартия Генриха I». В этой грамоте были изложены обещания, которые дал Генрих I подданным перед коронацией. Экземпляров этого документа сохранилось очень мало, потому что впоследствии Генрих постарался их все собрать и уничтожить.
Архиепископ нашел грамоту в августе и тут же созвал к себе баронов. Он зачитал им перечень свобод и привилегий, обещанных Генрихом I, тем самым наглядно доказав, что в прежние времена у подданных было куда больше прав, чем сейчас.
После этой встречи сопротивление баронов перешло в следующую стадию, от слов к делу.
Двадцатого ноября был церковный праздник, и под этим предлогом бароны встретились вновь, на сей раз в монастыре святого Эдмунда.
Перед алтарем они дали торжественную клятву, что не успокоятся до тех пор, пока Джон не подтвердит условия «Хартии Генриха I».
Свои требования они решили предъявить королю на Рождество, когда Джон будет находиться в Вустере. Однако по некотором размышлении лорды пришли к выводу, что славный христианский праздник — не время для распри, и перенесли свидание с королем в Лондон. К Джону отрядили гонцов, дабы известить его, что бароны предлагают своему монарху вступить в переговоры.
Предчувствуя недоброе, Джон покинул Вустер и отправился в Лондон. Бароны уже ждали его там.
Они подготовились к войне, привели с собой большое войско. Представитель знати сообщил королю, что он должен подтвердить законы, изложенные в «Хартии».
Сначала Джон держался высокомерно, грозил баронам страшными карами, но, увидев, что они настроены решительно, изменил тон:
— Вы хотите от меня слишком многого. Такие важные вопросы в мгновение ока не решаются. Дайте мне время на раздумье. Я сообщу о своем решении на Пасху.
Бароны поворчали, но в конце концов согласились.
Джон же немедленно отправил послов к папе, прося управы на мятежных лордов. Он писал, что, будучи смиренным слугой его святейшества, нуждается в поддержке сюзерена. Пусть папа велит баронам сложить оружие и подчиниться своему королю.
Иннокентий отправил буллу предводителям мятежников и Стивену Лэнгтону, строго-настрого повелев им всем слушаться своего монарха. Но Лэнгтон, человек чести и слова, не покинул баронов в беде. Он сказал, что папа не знает истинного положения дел в Англии. Когда на Пасху бароны встретились вновь в Стэмфорде, что в графстве Линкольншир, архиепископ был с ними. У мятежников было двухтысячное войско, вооруженное до зубов, — пусть король знает, что отсрочек больше не будет.
Джон с Вильямом Маршалом находились в Оксфорде. Король все время одергивал себя, чтобы не впасть в неистовство. Подумать только — жалкие рабы, еще недавно трепетавшие от его гнева, настолько обнаглели, что взяли в руки оружие!
Вильям Маршал, как всегда, был верен своему монарху, но, сочувствуя королю, в то же время понимал и справедливость требований мятежников.
— Я отправлюсь к ним, милорд, и выясню подробнее, в чем состоят их притязания. Затем доложу вам, а вы как следует все взвесьте и обдумайте.
— Бывало ли прежде, чтобы государь оказывался в столь плачевном состоянии? — жалобно воскликнул Джон.
— Бывало, но редко, — довольно резко ответил рыцарь.
Он считал, что Джон сам виновник своих бед. Союзником столь жалкого короля рыцарь оставался лишь потому, что искренне верил в принципы монархии и был готов отстаивать их до последней капли крови.
К королю Маршал вернулся со Стивеном Лэнгтоном. Они привезли письменные требования баронов.
Прочитав послание, Джон побагровел.
— Клянусь рукой и ногой Господа! Может, им еще и мою корону отдать?
