собственную жену.
Видимо, барон и баронесса и в самом деле провели его. Подсунули вместо знатной леди дешевую шлюху и посмеялись над своим королем. Все бароны — подлецы и обманщики!
Зато у Джона есть верный друг и покровитель в лице — кто бы мог подумать — папы римского.
Его святейшество наверняка окажет Джону поддержку, ведь Англия — вассальное владение святого престола. Не захочет же папа увидеть своего вассала униженным.
Иннокентий внимательно прочитал донесение из Англии и пришел к выводу, что бароны намерены лишить Джона короны. Почему? Уж не потому ли, что Англия стала вассалом Рима? Нет, папа не допустит, чтобы Джон лишился престола. Неизвестно, что произойдет, если в Англии начнется междуусобица и Джона сменит новый государь. Согласится ли он выполнять обязательства своего предшественника перед Римом?
Папа вновь повелел Стивену Лэнгтону отлучить мятежных баронов от Церкви.
Архиепископ Кентерберийский ответил, что в Англии все совсем не так, как представляется его святейшеству. Король вел себя как тиран, а бароны всего лишь требовали справедливости. Джон осветил события по-своему, исказив их смысл.
Тут Иннокентий разгневался не на шутку. Архиепископ, ради избрания которого было приложено столько усилий, осмеливается проявлять строптивость! Как все это понимать? Король Джон ведет себя в этом конфликте самым безупречным образом. Он примирился с Церковью, вернул изгнанных церковников, готовится к крестовому походу. Бароны же, судя по всему, недовольны тем, что их монарх взялся за ум. Чем устраивать смуту, лучше бы помогли Джону готовиться к крестовому походу. В Святой Земле очень нуждаются в поддержке христианских государей. Английские смутьяны вредят Божьему делу не меньше, чем сарацины.
Лэнгтон же ломал себе голову, не зная, как сказать папе, что Джон — человек бесчестный, бездарный деспот, растерявший половину своих владений и едва удерживающийся на английском престоле. Неужели его святейшество не понимает, что разговоры о крестовом походе — не более чем пустая болтовня?
Переписка между папой и примасом закончилась тем, что Рим под угрозой отрешения от сана повелел Лэнгтону выполнять данный приказ.
Джон понемногу приходил в себя, чувствуя, что пришло время смотреть правде в глаза. Бездействие чревато тем, что он окончательно лишится короны. Нужно собирать войско и идти на баронов войной. Пусть знают, что Джон не намерен отказываться от своей власти.
На рассвете король в сопровождении немногочисленной свиты отбыл в Дувр. Еще раньше он отрядил на континент одного из своих помощников, Юбера де Бова, чтобы тот занялся вербовкой наемников. Пока армия не будет набрана, Джон должен затаиться, сидеть тише воды ниже травы.
Мало кто знал, где находится король, а те, кто был осведомлен, обязались держать язык за зубами. В стане баронов произошел переполох — никто не знал, куда исчез король.
Джон следил за происходящим со злорадной улыбкой. Сначала по стране поползли слухи, что король отправился во Францию — просить Филиппа о поддержке. Такой поступок был бы верхом безрассудства, но все знали, что Джон способен на любые глупости. Кто-то предположил, что король тайно отбыл в Святую Землю, однако эта версия мало кому показалась правдоподобной. Приближенные короля знали, что о крестовом походе король говорит исключительно в насмешливых тонах. Смешно даже представить Джона в роли крестоносца.
Затем распространился слух, что Джон мертв — его якобы убил кто-то из врагов. Поскольку врагов у Джона было предостаточно, на подозрении оказались многие. Особенно повеселила Джона версия о том, что он будто бы, пресытившись властью, уехал в дальнюю провинцию и стал простым рыбаком.
Тем временем с континента прибывали наемники.
Собрав внушительную армию, Джон двинулся на Рочестер и осадил замок, гарнизон которого поддерживал баронов. Осажденные держались сколько могли, но, когда их припасы иссякли и они съели всех лошадей, Рочестер пал.
Королю было стыдно перед наемниками, которые могли видеть, сколь дерзко англичане отвергают собственного монарха. В ярости он приказал повесить всех пленных, однако за них вступился один из кондотьеров. Он сказал, что такая жестокость повлечет за собой ответные меры баронов. Пусть лучше король проявит великодушие, тем более что пленники — его собственные подданные. Может быть, их вина заключается лишь в том, что они позволили увести себя с пути истинного.
Довольный победой, Джон сменил гнев на милость, и защитники Рочестерского замка остались в живых.
Когда из Рима прибыли посланцы, привезшие приказ папы об отлучении баронов от Церкви, мятежники поняли, с каким могущественным врагом им придется иметь дело. Ссориться с Церковью, особенно во время войны, — дело безнадежное. При малейшей неудаче солдаты падают духом, считая, что Господь не на их стороне.
Раз у Джона есть такой серьезный союзник, баронам тоже не мешает обзавестись поддержкой извне. Взоры лордов, естественно, обратились к Филиппу Французскому.
Этот мудрый и дальновидный монарх следил за событиями в Англии с пристальным интересом. С континента англичан он изгнал, теперь же лорды должны были согнать Джона и с английского престола. Филипп давно уже зарился на британскую корону, и если отступился от нее, то лишь из-за вмешательства Рима. Союз Джона с папой давал богатую пищу для размышлений. Филиппа забавляло, что столь нечестивый монарх умудрился заручиться поддержкой святого престола. Филипп давно понял, что Риму нужно угождать не святостью, а практической выгодой. Иннокентий сделал Джона своим вассалом, а это значит, что теперь он будет всеми правдами и неправдами защищать своего ставленника.
Тут как раз и прибыли посланцы от английских баронов. Если Филипп поможет им свергнуть Джона, они готовы короновать на английский престол дофина Людовика.
Сердце Филиппа забилось от радости. Итак, английская корона все-таки может достаться Франции!
Однако перед посланцами король изобразил сомнение:
— Согласится ли английский народ признать короля-француза?
— Милорд, принц Людовик может претендовать на английскую корону благодаря своей супруге.
Филипп задумчиво кивнул, хотя обоснование было недостаточно веским. Элеанора, дочь Генриха II и Альеноры Аквитанской, вышла замуж за кастильского короля Альфонсо. Принцесса Бланш, рожденная от этого брака, стала супругой дофина. Таким образом, когда у Людовика и Бланш родятся дети, они будут потомками английской королевской династии.
Не Бог весть какая зацепка, подумал Филипп, но все же стоит подумать. В крайнем случае, если ничего не выйдет, можно будет отойти в сторону, и пусть Людовик разбирается со своими проблемами сам. Филипп не очень-то любил воевать. Он предпочитал одерживать победы не мечом, а стратегией. Даже любопытно будет понаблюдать, как справится Людовик со столь сложной задачей. Великое свершение — увенчать английской короной француза.
Разумеется, лорды обратились к французскому королю с нелегким сердцем — они должны были найти противовес вмешательству папы римского. Джон сумел навербовать на континенте большую армию, по большей части состоявшую из французов, подданных Филиппа. Мятежные бароны оказались в крайне сложной ситуации. Обращение к Филиппу было с их стороны весьма ловким стратегическим маневром.
Пока при французском дворе шли дебаты, папа Иннокентий пригрозил отлучить Лэнгтона от Церкви, ибо примас по-прежнему упрямился и пытался защищать мятежников.
Тогда архиепископ Кентерберийский решил, что его единственная надежда — отправиться в Рим и лично объясниться с Иннокентием.
Узнав об отъезде Лэнгтона, Джон встревожился. Архиепископ — человек мудрый и красноречивый; он может изложить перед папой дело так, что Иннокентий изменит свою точку зрения. Это тем более некстати, потому что королевская партия в последнее время начинала брать верх. Наемники воевали хорошо, ибо им была обещана щедрая добыча. Это все были опытные, закаленные в сражениях солдаты. А войско баронов состояло в основном из необученных добровольцев, да и хорошего полководца среди лордов не было.
