Катарина лежала, безразличная ко всему, и смотрела на мир невидящими глазами, не проявляя интереса ни к чему и ни к кому.
Тщетно придворные дамы пытались пробудить ее от ужасной летаргии.
— Ваше величество, посмотрите, какая очаровательная крошка ваша дочь. У нее ваши глаза. Это заметно уже сейчас.
Но Катарина молчала. Она лежала, глядя прямо перед собой, как будто ей показывали чужого ребенка. К ней приходила маленькая Джейн Грей, но Катарина не узнавала и ее.
— Что с ней? — спрашивала девочка.
— Боюсь, эта меланхолия сведет ее в могилу, — сказала одна из дам.
Явились врачи, но и они не смогли вывести Катарину из апатии. Не сумели они и сбить у нее жар.
Через несколько дней после рождения ребенка Томас вошел в спальню жены. От его веселости не осталось и следа, а лоб перерезали морщины.
— Милая моя, — сказал он. — Тебе не лучше? Но Катарина ничего не ответила.
— Кейт, дорогая моя Кейт, это я, твой Томас. Посмотри же на меня, любовь моя. Скажи, что ты по- прежнему любишь меня.
Но она отвернулась от него. Неожиданно Катарина заговорила, но обращалась она не к Томасу, а к свой придворной даме.
— Леди Тируит, — вскричала Катарина, — где вы?
Леди Тируит, которая ухаживала за ней после родов, подошла к кровати. Она опустилась на колени и взяла горячую руку больной в свои руки.
— Леди Тируит, мою душу наполняет ужас — я боюсь, что больше уже никогда не встану с этой постели. Томас тоже встал на колени у кровати и взял другую руку жены. Она повернула голову, чтобы посмотреть, кто там, но, похоже, не узнала собственного мужа.
— Леди Тируит, — продолжала королева, — за мной плохо смотрят. Людям, окружающим меня, нет до меня никакого дела. Я так несчастлива, леди Тируит, поскольку те, кого я любила, меня не любят. Они смеются надо мной. Они смеются над моей любовью. Быть может, сейчас они смеются и над моим горем. Они ждут моей смерти, чтобы соединить свою судьбу с другими людьми. Сколько бы добра я им ни сделала, они за все мне платят злом!
— Любимая моя, — вскричал Томас. — Я больше никогда в жизни не обижу тебя!
И тогда она обратилась к нему:
— Я вам не верю, милорд.
— Кейт, Кейт, разве ты забыла, как мы любили друг друга?
— Нет, не забыла, но вы преподали мне очень жестокий урок. Миледи Тируит, мне кажется, что я умру. Я не хочу жить.
Адмирал умоляюще взглянул на леди Тируит:
— Как мне успокоить ее? Что мне сделать, чтобы она поверила в мою искренность?
Леди Тируит стало жалко его, хотя она прекрасно понимала, что именно он был причиной того, что Катарина потеряла интерес к жизни.
— Я лягу рядом с ней, — заявил Томас, — успокою, и в ее душе вновь воцарится мир. Она поверит, что я...
— Нет, — сказала Катарина. — Все кончено. Я умру. Мне незачем дальше жить.
— А как же твоя любовь ко мне? — вскричал Томас. — А как же наша дочь?
Но она в изумлении посмотрела на него, словно не понимая, о чьей дочери он говорит.
— Я лягу с тобой, — сказал Томас.
— Нет! — в страхе закричала Катарина. — Нет!
— Ей вредно так расстраиваться, — сказала леди Тируит.
Томас отошел от кровати, не зная, что делать, полный отчаяния и терзаемый угрызениями совести. Катарина закрыла глаза.
— Пусть она поспит, — шепнула леди Тируит. — Сон быстрее, чем что-либо другое, вернет ей душевный покой.
Катарина лежала, слушая голоса, звучавшие в ее ушах. Ей казалось, что вокруг нее шепчутся какие-то люди. Ей чудилось пылающее от удовольствия лицо юной принцессы и сияющие глаза ее мужа, глядящего на нее. Ей казалось, что она слышит голоса, которые говорили ей, что слухи о Томасе и Елизавете оказались правдой, — он действительно хотел жениться на принцессе, считая ее более лакомым кусочком, но ему пришлось довольствоваться королевой... до поры до времени.
Да, пока ему пришлось довольствоваться королевой, но, когда она умрет... он женится на Елизавете.
Катарина не хотела больше жить. Она была уверена, что Томас не любит ее и не желает. Вся трагедия заключалась в том, что, как бы он ни уверял ее и что бы ни произошло в будущем, она уже больше никогда не поверит ему. Она больше никогда никому не поверит.
Она сама создала себе кумира и поклонялись ему — теперь она поняла, что у этого кумира были глиняные ноги. Скоро ее поглотит тьма — она манила, обещая покой.
«Не бойся меня, — казалось, говорила она, — я — это то, что тебе нужно, то, чего тебе хочется. И этого же хочет для тебя и он».
Солнечным сентябрьским днем джентльмены и эсквайры из числа приближенных королевы внесли свинцовый гроб, в котором лежала Катарина, в маленькую часовню в замке Садли.
Стены ее были завешаны черной материей, на которой, как напоминание собравшимся о том, что покойная была королевой, был вышит не только герб Сеймуров, но и короля Генриха VIII, чьей шестой женой она была.
Катарина умерла после рождения дочери, поскольку, как утверждали некоторые, не хотела больше жить. Другие шли еще дальше и заявляли, что ей помогли умереть.
Леди Джейн Грей, искренне оплакивавшая королеву, слушала молитвы, которые читал казначей королевы, и вспоминала события из жизни женщины, которую она так любила. Она вспомнила тревожные дни, когда Катарина была женой короля, и тот счастливый случай, который привел Нэн во двор в ту самую минуту, когда Райотесли выронил приказ короля об аресте Катарины. И Джейн подумала, что Бог охраняет одних людей от несчастий, а другим, наоборот, посылает их, чтобы каждый мог выполнить на земле свое предназначение.
«А что ждет в будущем меня саму?» — мелькнула у нее мысль, и Джейн поежилась в душной атмосфере часовни. Ее отец очень честолюбив и мечтает водрузить на ее голову корону. Но разве может она, маленькая девочка, знать, что ожидает ее в будущем?
«Дорогая королева Катарина! — подумала Джейн. — Я никогда больше не увижу тебя. Никогда не услышу твой мягкий голос... никогда не увижу твою ласковую улыбку...»
Гроб вынесли из часовни. Вскоре его опустят в землю, и прощай... прощай, королева Катарина Парр.
По всей стране гуляли слухи. Люди недоумевали — почему умерла Катарина Парр? Придворные королевы, хорошо знавшие о том, что ее муж волочился за принцессой, жившей с ними под одной крышей, рассказывали ужасные вещи.
Так почему же умерла королева?
Принцесса Елизавета была прекрасной партией для честолюбивого адмирала.
Рассказывали истории одну невероятнее другой. Говорили, что одна повивальная бабка рассказывала,
