медицинского имущества. Вскоре после ужина все отправились спать. Не спал только один человек — он терпеливо дожидался, когда я вернусь с «Зебры». Он тихонько прошел за нами вниз. Ему повезло — в это время лейтенант Симс, вахтенный офицер, торчал на мостике и считал звезды на небе, так что центральный пост злоумышленник миновал беспрепятственно. Затем он открепил фиксирующий запор так, чтобы при этом крышка люка оставалась в вертикальном положении. С его стороны, конечно, это была чистая авантюра — откуда он мог знать, что я полезу наверх первым? Впрочем, он знал: Генри из вежливости обязательно пропустит меня первым. На это и был расчет. Однако наш таинственный приятель просчитался, надеясь, что крышкой меня зашибет насмерть.
— Сию же минуту пойду и выясню, чьих это рук дело, — заявил Свенсон. — Должен же быть хоть кто-то, кто видел мерзавца. Или слышал, как он вставал с койки…
— Не стоит тратить времени понапрасну, капитан. Мы имеем дело с очень умным противником — он просчитывает наперед каждый свой шаг. К тому же один неосторожный вопрос — и поползут слухи, он ляжет на дно, и достать его будет непросто.
— В таком случае я посажу всех под замок, и пусть там и сидят, пока не вернемся в Шотландию, — мрачно проговорил Свенсон. — Тогда уж точно не случится никаких неожиданностей.
— И мы не узнаем, кто убил моего брата и остальных семерых.
— О Боже, дружище! Но не можем же мы сидеть сложа руки и ждать, пока он что-нибудь еще натворит, — с едва заметным, но вполне понятным возмущением сказал Свенсон. — Что вы-то предлагаете делать?
— Начнем все сначала. Завтра же утром опросим всех уцелевших с «Зебры». Попробуем выяснить подробнее, как произошел пожар. Думаю, мы узнаем немало интересного.
— Вы полагаете? — Свенсон покачал головой. — А я в этом сомневаюсь. Поглядите на себя. Совершенно очевидно, дружище, что он или они знают или догадываются, что вы у них на хвосте. И теперь будут держать ухо востро.
— Выходит, вы считаете, на меня покушались именно поэтому?
— А что, разве могут быть какие-то другие причины?
— Да, но ведь Бенсона тоже чуть-чуть не угробили…
— Не знаю. Впрочем, случайность не исключена.
— Если хотите знать мое мнение, все эти несчастные случаи вовсе не связаны с тем, что убийца якобы догадался, будто мы его подозреваем, — сказал я. — Как бы то ни было, давайте подождем до завтра.
Была уже полночь, когда я вернулся к себе в каюту. Старший механик заступил на вахту, а Хансен спал, и я решил не включать свет, чтобы ненароком его не разбудить. Сняв ботинки, я прямо в одежде лег на койку и укрылся одеялом.
Я не спал. Левая рука от локтя и ниже болела так, будто побывала в медвежьем капкане. Дважды я доставал из кармана снотворное и болеутоляющее, что прописал мне Джолли, и оба раза убирал обратно.
Мне ничего не оставалось, как просто лежать и думать. И первая мысль, в которой я утвердился, заключалась в том, что на борту «Дельфина» есть некто, кому явно не по душе люди медицинской профессии. Поразмыслив еще с полчаса и устав от всякого рода догадок, я тихонько встал с койки и в одних носках направился в лазарет.
Я проскользнул внутрь и прикрыл за собой дверь. В углу отсека горел красный ночник, и я с трудом разглядел лежащего на койке Бенсона. Я включил верхнюю лампу и взглянул на ширму в другом конце лазарета. За занавеской ничто не шелохнулось. Тогда я сказал:
— Только уберите руки с ключа, Роулингс, а то они у вас, верно, так и чешутся. Это я, Карпентер.
Занавеска резко ушла в сторону, за нею показался Роулингс. В руке у него был огромный ключ с обмотанным бинтами набалдашником. На лице Роулингса отразилось разочарование.
— Я ожидал увидеть другого, — с укором проговорил он. — Я уж думал… Боже мой, док, — что у вас с рукой?
— Не спрашивайте, Роулингс. Наш таинственный приятель постарался сегодня вечером. Думаю, он хотел вывести меня из игры. И ему почти удалось это. — Я поведал Роулингсу обо всем, что со мной произошло, и потом спросил: — У вас есть человек, которому вы полностью доверяете?
— Забрински, — без колебаний заявил Роулингс.
— Не могли бы вы бесшумно прокрасться к нему в каюту и так же тихо привести его сюда?
— Но ведь он не может передвигаться, и вы это прекрасно знаете, док.
— Тогда перенесите его на руках.
Роулингс усмехнулся и вышел. Мннуты через три он уже вернулся с Забрински. А минут через сорок пять я, велев Роулингсу отдыхать, отправился к себе в каюту.
Хансен по-прежнему спал. Он не проснулся даже тогда, когда я включил боковое освещение. Корчась от боли, я медленно, с трудом влез в меховые штаны, отпер ключом свой чемоданчик и достал люгер, а также пару запасных обойм к нему и сломанный нож, который капитан Свенсон нашел в топливном баке тягача. Сунув все это в карман, я вышел из каюты. Проходя через центральный пост, я сообщил вахтенному офицеру, что иду осмотреть двух полярников, оставшихся на «Зебре».
После тщательного осмотра пострадавших я убедился, что с ними все будет в порядке. Пожелав двум матросам из команды «Дельфина», дежурившим возле них, доброй ночи, я вышел из домика, но направился не к лодке, а в пристройку, где стоял тягач, и засунул пистолет, обоймы и сломанный нож обратно в топливный бак. И только после этого вернулся на борт.
— Прошу прощения за то, что приходится беспокоить вас расспросами, — учтиво начал я, — но в сложившихся обстоятельствах это просто необходимо. Буду вам крайне признателен за посильную помощь и содействие. Мне хотелось бы знать, что каждый из вас думает по поводу случившегося пожара.
Я надеялся, что мой вопрос прозвучал вполне естественно. А для вящей убедительности еще прибавил, что выполняю поручение Министерства социального обеспечения, которое-де и направило меня сюда, чтобы выяснить подробности происшествия, повлекшего за собой жертвы. Мои слова, похоже, произвели на присутствующих должное впечатление.
— Кажется, я первый заметил огонь, — сказал Нэсби, повар с «Зебры». Он был все еще слаб, но уже не так, как вчера. Ему, как и остальным восьмерым полярникам, что собрались в то утро в кают-компании, теплая постель и хорошая пища пошли явно на пользу. — Было, наверное, часа два после полуночи. Домик уже горел вовсю. А точнее, полыхал как факел. Тогда я…
— Какой домик? — перебил его я. — Где вы спали в ту ночь?
— В кухне. Она одновременно служила и столовой. Это крайний домик с западной стороны, в том ряду, что смотрит на север.
— Вы были один?
— Нет, там еще спали Хьюсон, Фландерс и Брайс. Фландерс и Брайс — наши лаборанты. Мы с Хьюсоном лежали в самой глубине домика, там еще стояли два больших шкафа, друг напротив друга. В них хранилась вся провизия. А Фландерс с Брайсом спали прямо в столовой, в углу, ближе к кухне.
— Значит, у самой двери?
— Вот-вот. Я встал и тут же закашлялся от едкого дыма. Меня здорово повело. Потом увидел, что огонь прожег восточную стену домика. Я разбудил Хьюсона и побежал за огнетушителем — он висел снаружи, возле двери. Огнетушитель не работал. Наверное, промерз насквозь. Тогда я снова вбежал внутрь. И тут же зажмурился — в жизни не видел столько дыма. Я кинулся поднимать Фландерса и Брайса — кричал, чтобы они скорее выбирались оттуда. Потом наткнулся на Хьюсона и велел ему бежать быстрее и будить капитана Фольсома.
Я посмотрел на Хьюсона.
— Вы разбудили капитана Фольсома?
— Я пошел его будить. Но идти пришлось в обход. Весь лагерь полыхал, как один огромный костер… Пламя поднималось вверх футов на двадцать и закрывало проход между двумя рядами домиков. От гари нельзя было ничего рассмотреть. Чтобы не угодить в огонь, пришлось сделать крюк с северной стороны.
— Откуда дул ветер? С востока?
— Не совсем. В ту ночь, кажется, дуло с юго-востока. А точнее — с востока-юго-востока. В общем, я в
