Возвращение колдуна

остановить этого чудовища. Даже если Вильбур Коэн сдержит свое обещание и последует за нами, всей лондонской полиции будет не под силу победить эту громадную армию крыс.

По знаку Синди мы остановились. Леди Одли посмотрела на нас пустым взглядом и очень медленно, словно во сне, вышла на середину круга. Через некоторое время крысы засуетились, причем совершенно неожиданным образом, который больше напоминал военный порядок. Из хаотичной толпы, состоящей из сотен тысяч серых хищников, образовался широкий поток, который непрерывно закручивался в правильную спираль вокруг маленького свободного пространства с каменистой почвой, где стояли лишь мы и леди Одли.

Движение не останавливалось ни на минуту, превратившись в ритмичную волну, которая пробегала от одного конца спирали к другому. При этом она становилась быстрее и быстрее, пока широкий круг из крысиных тел не начал вздрагивать подобно огромному зверю, который корчился в судорогах. Затем послышался неясный гул.

Сначала это было похоже на темное, нагоняющее страх гудение, смешанное с рычанием, от которого задрожал даже воздух. Я поежился, чувствуя, как мой желудок неприятно сжался, а по спине побежали мурашки. Постепенно звук усилился, но стал немного ниже, а потом опять начал нарастать, все больше и больше, пока гудение не превратилось в слог, такой чужой и непонятным образом ужасающий. Крысы пели!

— Тхууууууул, — завывали звери. — Тхууууууул, — повторяли они снова и снова, прерываясь лишь на миг, и тогда вокруг устанавливалось мертвая тишина. Каждый раз этот звук был громче, чем предыдущий.

Меня охватил ужас. Чтобы полностью не потерять разум и отвлечься, я попытался представить себе реальные масштабы этого подземного лабиринта. Но моя фантазия отступила перед огромными размерами города катакомб. Протяженность ходов здесь, без всякого сомнения, насчитывала сотни миль, которые проходили под Лондоном, а может и под его предместьями. Теперь я начал понимать, что имел в виду Коэн, когда заявил, что в действительности не люди, а крыса-альбинос является настоящей хозяйкой города.

Затем что-то в звучании демонического напева изменилось и я оглянулся. Сотни тысяч крыс все так же двигались по спирали, выдыхая один и тот же ужасный слог: «Тхууууууул».

В центре спирали, в двух метрах над пустым кругом, появилась точка из ядовито-зеленого света. Сначала она была крошечной, как игольное ушко, излучавшее интенсивный свет. Затем в течение нескольких секунд она превратилась в шар, который увеличился до пылающей сферы размером с человека, с жутким ярким свечением. Не сдержав стона, я закрыл глаза, но свет пробивался даже сквозь закрытые веки.

— Тхууууууул, — пели крысы. — Тхууууууул! Тхууууууул!

Это повторялось бесконечное число раз, пока странный звук не подействовал своим ритмом на биение сердца, отчего у меня стали вибрировать все косточки и даже зубы. Наконец мне показалось, что я даже думать начал в ритме этого ужасного повторяющегося звука.

Светящийся шар тоже пульсировал в том же ритме, который задавали поющие крысы. Внутри этого шара начал вырисовываться темный силуэт, пока еще с расплывчатыми очертаниями. Через какое-то время, когда он стал отчетливее, шар медленно опустился, коснулся пола и замер. Затем пещера еще раз огласилась мощным выкриком: «Тхууууууул» — из тысяч крысиных глоток, и зеленый шар погас, а на его месте появилась…

Из моего горла невольно вырвался крик, когда я увидел, что из огненного шара выступила белая крыса. Она двинулась с места, повертела головой и сделала первый тяжелый шаг к леди Одли, но не дотронулась до нее.

Я содрогнулся, когда мои глаза на миг встретились с черными глазами крысы. Они изменились самым страшным образом. Красный блеск, от которого раньше глаза альбиноса казались налитыми кровью, погас, но вместо него появился злой огонь. Поток серых хищников снова разделился, и шесть огромных королевских крыс вышли из толпы. Они быстро приблизились к крысе-альбиносу, остановились на почтительном расстоянии от нее и покорно склонили головы. Крыса-альбинос издала пронзительный диссонирующий писк, и из толпы показались еще две большие крысы, которые семенящим шагом направились к ней.

Невозможно описать словами то, что произошло в следующее мгновение. Я не увидел ничего необычного, но зато очень отчетливо почувствовал, как в теле огромного белого монстра, который уже давно не был крысой, а лишь сохранял ее оболочку, начали происходить какие-то перемены. Я почувствовал, как от альбиноса, словно невидимые паучьи лапки, к двум крысам протянулись тонкие нити, с помощью которых он начал высасывать из них жизнь.

После этого крыса-альбинос резко изменилась: ее шерсть встала дыбом и окаменела; некоторые части тела рассыпались на кусочки, при этом ржавая стружка, похожая по цвету на кровь, посыпалась из нее на пол; по всему телу зверя пошли трещины, словно его тело было сделано из железа, а теперь оно неожиданно — за несколько секунд! — постарело на целые столетия. Затем раздался звон, как будто рядом внезапно треснул огромный бронзовый колокол, и в сторону крысы-альбиноса полетели маленькие остроконечные осколки металла, которые, как смертоносные снаряды, вонзились в грудь огромного зверя. Там, где они разорвали кожу, образовалась тонкая зигзагообразная щель, которая затем быстро как молния пошла вверх по шее, через морду, лоб и затылок зверя и пролегла вдоль спины. Изнутри чудовища раздался ужасный звук, похожий одновременно на скрип и удары мелких камней. В конце концов окаменевшее тело развалилось на две части, которые с грохотом упали на пол, и что-то черное, бесформенное выбралось наружу.

Сначала мне показалось, что это огромный паук, но уже в следующее мгновение я понял, что ошибся. Существо состояло из вязкой густой слизи, противной черной массы, пульсирующей и дрожащей, из которой время от времени образовывались черные псевдоосьминоги, пытались сформироваться конечности, но снова распадались. Потом из огромного сгустка черной субстанции выросли толстые щупальца. Словно слепые скользкие змеи, они извивались в воздухе, а затем с чавканьем всасывались назад в черную массу. После этого вся эта вязкая, расплывающаяся масса вздрогнула, медленно, как будто у нее почти не осталось сил, вытянулась и осторожно поползла, словно змея, к леди Одли, которая совершенно не сопротивлялась, когда это мерзкое существо дотронулось до ее руки и начало проникать под ее кожу.

Я закричал, засунул руку в карман и вытащил одну из звезд шоггота, которую я все еще носил с собой. Это была моя последняя, отчаянная надежда хотя бы остановить монстра, который просыпался на моих глазах.

Но я даже не успел бросить ее.

На меня прыгнула серая тень, и острые как бритва зубы впились в мою кожу. Я закричал от боли, выронил камень и упал на колени. Я со стоном закрыл глаза, но не смог закрыть уши. Звуки, которые я слышал, были такими ужасными, что догадаться о том, что происходило дальше, не составляло труда. Неприятное чавканье и всасывание стали громче, превратившись в отвратительный звук, который врезался в мой мозг как раскаленное лезвие ножа. Затем этот звук начал замирать, только очень медленно.

Когда я снова открыл глаза, перед пульсирующим черным пузырем лежали десятки мертвых крыс, но, к моему бесконечному удивлению, леди Одли осталась невредимой. Я заметил, что она была связана с черным чудовищем тонкой блестящей нервной нитью. Вероятно, несчастная женщина была предусмотрена как последняя жертва.

У меня волосы встали дыбом, когда я увидел, как изменился Шуб-Ниггуратх. Содрогающийся комок преобразовался в разбухший пузырь из блестящей черной плоти размером со слона, и это громадное мерзкое создание лежало посреди зала, словно пульсирующая раковая опухоль. С дергающимися щупальцами, похожими на нити мокрой черной паутины, расставленными во все стороны, с хватающими ртами и более чем дюжиной огромных слепых глаз, которые, словно омерзительные цветы, раскачивались на длинных мокрых блестящих ножках, он вызывал невероятное отвращение. Мне стало плохо.

— Подойди ближе, ничтожный человечишка! — прогрохотал голос в моих мыслях.

Я скорчился, будто меня ударили. Отчаявшись, я попытался противостоять повелительному тону беззвучного голоса, но моя воля была сломана так же легко, как стебелек цветка в руке титана. Мои ноги