— Мне очень жаль, Зигфрид, — прошептала Брюнгильда под заливистый смех нибелунгов.
Просто удивительно, как одна ночь и две смерти могут изменить мир. Если вчера Зигфрид мог только мечтать о том, чтобы захватить ксантенский замок, то теперь неприступная крепость лежала прямо у его ног и для ее захвата не нужен был меч.
Он старался держаться на втором плане, в то время как Ксандрия решала повседневные вопросы. Официально мир не был заключен, а так как Зигфрид не завоевал страну, то ему не приличествовало ею управлять. Он был уверен, что новая королева станет править вместе с ним и что в их славном будущем Ксантен и Исландия сольются в единое королевство, управляемое королевской парой.
Военачальники обоих войск, в душах которых больше не горел огонь войны, встретились без ненависти и, протянув друг другу руки, обсудили положение. Зигфрид обещал своим солдатам гражданство Ксантена, и измученная земля с благодарностью приняла чужеземцев, которые собирались заниматься земледелием, животноводством и торговлей. Женщины ждали новых мужчин, дети — новых отцов, а солдаты — мира там, где они могли спокойно состариться. Конечно, Ксантен был еще очень далек от исполнения этих мечтаний, но не сулил ли неслыханный конец войны новых надежд?
Зигфрид хотел, чтобы Ксандрия вновь стала доверять ему, и, хотя он мучился из-за смерти Нацрея, его радовал конец войны, благодаря чему удалось избежать дальнейшего кровопролития. Пока королева занималась назначением новых чиновников на важнейшие посты в государстве и отправляла жестоких прихвостней ее отца в изгнание, Зигфрид с ее позволения принялся укреплять замок. Осмотрев склады, он обнаружил огромные запасы провизии, которая вот-вот могла испортиться. Он нашел невероятное количество тканей, без которых ксантенцы мерзли зимой, а также плуги, ржавеющие здесь, вместо того чтобы быть использованными на полях. Он быстро организовал десять групп верных солдат, чтобы те передали излишки двора простым гражданам. Для новоприбывших в Ксантен готовилась пища, им раздавали вина из погребов короля. Молодая королева собиралась править справедливо и милостиво.
Зигфрид и Ксандрия целыми днями напролет пытались навести порядок, чтобы не дать королевству погрузиться в хаос. Сильная рука Вульфгара утратила свою железную хватку, и теперь в ход должно было пойти мудрое планирование.
Вечером одна из придворных дам сказала Зигфриду, что королева просит его явиться в ее личные покои. Зигфрид ответил согласием и, проходя по коридорам, которые он успел изучить за день, продолжал раздавать указания на завтра. При этом он жевал кусок холодного мяса, так как успел проголодаться. Вот уж действительно выдался волнующий день, полный усердного труда.
Он открыл дверь в комнату Ксандрии, по-прежнему погруженный в мысли о том, где же разместить лошадей своих солдат и найти для них сено. Теплый ветер развеял все его мысли. Ему показалось, что двор и насущные проблемы исчезли в одно мгновение, утратив свое значение.
Ксандрия лежала на кровати, и ее нежное обнаженное тело освещали сотни свечей. Ее белоснежная плоть была невинной и в то же время требовательной. Свет отражался в рыжих волосах, а лоно блестело от влаги ярче, чем все сокровища нибелунгов. Несмотря на то что в комнате было тепло, ее соски торчали от возбуждения, словно ожидая губ, которые поцеловали бы их. От лица до кончиков пальцев на ногах королева была намазана ароматическим маслом, и ее кожа пахла розами и вином. И она действительно была королевой. Ее единственное украшение, корона, сверкала, отражая пламя свечей.
Зигфрид подошел к кровати, чувствуя, как в его груди разгорается жестокая борьба: любовь требовала от него насладиться этим зрелищем и не двигаться, дабы не нарушить очарование столь идеальной картины. Зигфрид хотел бы застыть навечно, чтобы смотреть и смотреть на лениво потягивающуюся королеву, осознавая, что он нашел идеал красоты. Но в то же время он чувствовал, что от страсти, разгоревшейся в его теле, появилась нестерпимая боль в чреслах. Тело требовало, чтобы руки взяли то, чем наслаждался его взгляд. Эта раздвоенность была сладкой пыткой такой неизведанной глубины, что у Зигфрида вряд ли нашлись бы слова, чтобы описать свое состояние.
Ксандрия немного приподнялась на кровати и сказала:
— Я видела тебя во сне. — Дрожащий голос королевы выдавал ее волнение.
— Мне тоже рассказали о тебе во сне, — ответил Зигфрид, как и при первой встрече.
Он обошел кровать и оказался рядом с ней.
— Я такая, как ты надеялся? Мое тело достойно твоей любви?
Она спросила это с невинностью честной девушки, которая еще не знает о своей власти над мужчинами.
— Моя любовь молится о храме твоего тела и вопрошает о том, достойна ли она тебя, — ответил Зигфрид, не спуская восторженного взгляда с Ксандрии, самой красивой женщины, которую ему доводилось видеть в своей жизни.
— Дай мне взглянуть на тебя, — прошептала Ксандрия.
Зигфрид сбросил свои одежды и остался стоять перед ней обнаженным. Его чресла напряглись от страсти, что вызывало у него неприятные ощущения. Он жаждал возлечь с Ксандрией, прижав ее тело к подушкам и раздвинув ее ноги бедрами. Но ложе любимой было алтарем, который он не хотел осквернять потом и семенем.
Ксандрия взглянула на него, на его вздыбленную плоть и, нисколько не смущаясь, улыбнулась.
— Ты приготовил для меня великолепный подарок, — сказала она. К счастью, в ее голосе не было даже намека на насмешку.
Зигфрид, имевший про запас достаточно много пошлых шуток на этот счет, растерялся. Его глаза были прикованы к телу королевы — его королевы! Он ласкал взглядом ее бедра, груди, следил за движением ее плеч, тонких пальцев, когда она проводила длинными ногтями по своей коже, оставляя полосы, словно рисовала картину вожделения.
Ксандрия наслаждалась страстным взглядом Зигфрида. Его член был даже больше, чем в ее снах. Она видела влагу на головке, напоминавшую влагу ее лона. Она медленно раздвинула ноги и принялась ласкать себя, чувствуя первую дрожь любовной игры, к которой раньше столь часто прибегала.
— Ты дашь мне то, что обещают моему лону мои пальцы? — спросила она, раскрываясь перед ним, словно цветок. — Последуй зову своего сердца.
Вид его королевы, ласкавшей себя у него на глазах, сломил сопротивление Зигфрида, и он склонился над ней. Ксандрия раскрыла губы для поцелуя и протянула руку к его члену. Хотя они оба не могли дождаться того момента, когда их тела сольются, превратившись в одно целое, им все же хотелось наслаждаться касанием губ и рук. Зигфрид провел языком у нее между лопатками и принялся ласкать ладонью ее нежные ягодицы, а она играла пальцами на чреслах принца, страстно покусывая его мускулистую грудь.
Зигфрид излился ей в ладонь, а затем в рот, и она радовалась этому подарку. При каждом излиянии он награждал возлюбленную, лаская языком самые нежные места на ее теле. Наконец Ксандрия сжала в кулаках покрывало, и корона упала с ее головы. Она закричала от страсти и благодарности за то, что реальность намного превзошла ее сновидения.
Трудно сказать, когда Зигфрид впервые вошел в нее и когда Ксандрия обвила ногами его бедра, чтобы почувствовать его в себе полностью. Долгие ласки сделали этот путь легким и безудержным. Они терлись друг о друга телами и останавливались только для того, чтобы вместе ощутить сладострастную дрожь. Ксандрия притягивала его к себе за плечи, чтобы любоваться красивым лицом Зигфрида, и откидывалась на спину, а он нежно приподнимал ее голову, чтобы лучше слышать стоны, задававшие ему ритм. Когда он впервые излился в ее лоно, она стала облизывать его пальцы и покусывать их, чтобы заглушить боль.
Зигфрид слышал и по опыту с Лив знал, что любая ночь когда-то заканчивается и мужчина устает. Но его ночь с Ксандрией, казалось, была бесконечной. Едва он откатывался в сторону, пальцы Ксандрии уже касались его чресл и под ее ладонью страсть разжигалась вновь. А когда королева в изнеможении закрывала глаза, дрожа всем телом, Зигфрид жадно ласкал ее живот, гладил руки или проводил языком от пупка вниз, пока она не запускала пальцы в его волосы и не прижимала его голову к своему лону. Время от времени Ксандрия тихо, чтобы возлюбленный этого не слышал, произносила:
— Твоя шлюха… Наконец-то я стала твоей шлюхой…
Ее страсть сдержала обещание любви, и как барды всегда находили новые слова, чтобы воспеть красоту женщины, так и Зигфрид все время находил новые способы доставить Ксандрии удовольствие. Когда
