Офицер в недоумении уставился на конгрессмена, потом крикнул шефу полиции, что ему лучше бы подойти.
Коренастый невысокий мужчина в гражданской одежде вылез из машины и подошел к нам. На нем был старомодный коричневый плащ и поношенная мягкая шляпа. Я догадался, что под плащом он носит костюм, который, должно быть, заказал у Сирс Робак вместе с ботинками на толстой подошве. Я не мог отвязаться от мысли, что он похож на фермера, наблюдающего пожар в большом городе.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
Казалось, он скорее побаивался, чем был исполнен власти.
— Дерьмо ты коровье, Эдвардс, — сказал кто-то, и в толпе засмеялись. Шеф полиции, казалось, встревожился.
— Вы лучше уберите отсюда этих двух парней, — прошептал заместитель начальника пожарной команды. — От них шуму много.
И он отошел, чтобы присоединиться к группе пожарных.
— Двигайте отсюда, — приказал шеф полиции.
— Могу я спросить, кто вы? — поинтересовался Келли спокойным, холодным голосом.
— Шеф полиции Эдвардс, — последовал гордый ответ. — А вы кто?
— Это конгрессмен Шеннон, — сказал я. — Мы осматривали ваши шланги.
— Ваши гнилые шланги, — поправил Келли.
— О-о, — шеф оглянулся, как будто искал поддержки. — Здравствуйте, конгрессмен. Ужасный пожар, не так ли? Но мы скоро возьмем его под контроль.
— Как я понял, у вас лопнуло уже три шланга, шеф, — сказал конгрессмен. — Это шокирует.
— Ужасно. Ужасно, — ответил шеф. И добавил неопределенно: — Думаю, они никогда не использовались. У нас не каждый день такие пожары.
— Где городские лидеры? — спросил Келли.
— Все ребята в Сити-Холле, — ответил шеф. — Муниципалитет проводит чрезвычайное заседание.
Казалось, он страстно желал дать нам знать, что Сити-Холл всего в паре кварталов отсюда.
— Я должен вернуться, — сказал он, теперь полный энергии. — Сыщики схватили двух подозрительный типов. Комми. Чертовы комми, конгрессмен.
— Откуда вы знаете, что это коммунисты, шеф? — спросил Келли.
— Ну, мы проверили, — сказал тот. — Мы узнали их по коротким волосам.
— Пойдемте в Сити-Холл, — сказал Келли. — Шеф чертовски занят, хватая подозрительных.
Шеф улыбнулся, помахал рукой и живо побежал к машине, которая сразу уехала.
— Вот он Эдвардс — коровье дерьмо, — резко сказал парень в кожаной куртке. — Несколько лет назад у него была молочная ферма. Потом его шурин стал большим человеком, и его сделали шефом полиции. И ничего ему не делается.
Он пошел прочь, но потом повернулся.
— Спасибо за ваш интерес, конгрессмен. Если встретите этого подонка, который представляет нас, не забудьте насчет его приезда сюда.
Он пошел вдоль улицы, опустив голову и засунув руки в карманы куртки. Остальные молча растворились в темноте.
— Боже мой, а ведь этот город, должно быть, хуже, чем я думал, — сказал Келли. — Давайте посмотрим, что делается в Сити-Холле.
Здание муниципалитета Лоуренса, должно быть, было построено где-то в начале века. Оно было лишь трехэтажным, из уродливого красного кирпича, с башенками, широкими ступенями впереди и толстыми стеклянными дверями. Вестибюль был маленьким, окаймленным дубовыми дверями с золотыми буквами: ГОРОДСКОЙ СУД… СЕМЕЙНЫЙ СУД… ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ. Были и такие надписи: ОТДЕЛ ПОЛИЦИИ ВНИЗУ… ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ МУНИЦИПАЛИТЕТА ЭТАЖОМ ВЫШЕ.
Туда и сюда сновали люди. Чем-то они напоминали мне прежних политических ястребов, которые болтались вокруг Хейга{45} и его банды, печально известных политиков, посещавших Вашингтон в тридцатые годы. У них были такие же тяжелые лица и вороватые, скрытные манеры.
Мы поднялись по истертой, грязной лестнице на второй этаж. Коридор был заполнен людьми в грубой рабочей одежде, от которой шел крепкий запах дыма и горящей пластмассы. Другие сидели на перилах и лестнице, молча курили и мрачно смотрели на маленькую группу мужчин, которые, казалось, охраняли две тяжелые дубовые двери с надписью: «ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ МУНИЦИПАЛИТЕТА».
— Что здесь происходит? — спросил Келли одного из мужчин у двери, который выглядел представительнее.
— Заседание.
— И кто заседает?
— Совет.
Когда Келли положил руку, чтобы открыть дверь, мужчина закричал:
— Эй, куда, по-вашему, вы идете?
— Внутрь, — ответил Келли с легкой улыбкой.
— Это закрытое заседание, — заявил охранник.
— Как всегда, — заметил мужчина, сидевший на перилах.
— Заткнись, Майк, — приказал первый.
— Сможешь меня заставить?
Тот мгновение смотрел, как будто хотел принять вызов, но передумал. Вместо этого он повернулся к нам.
— Заседание закрытое, — сказал он. — Вы кто, репортеры?
— Это конгрессмен Шеннон, — сообщил я.
— Думаю, я мог бы помочь, — проговорил Келли. — Разве такие заседания не должны быть открытыми? Как насчет гражданской обороны? Добровольцев?
— Заседание закрытое, — был упрямый ответ.
— Мы стараемся попасть туда уже час, чтобы выяснить, какого дьявола они арестовали двух парней из нашего профсоюза, — сказал человек на перилах. — Но они не дают…
— Мы не собираемся разговаривать с комми! — заявил человек у двери.
— Кого ты называешь коммунистом? — крикнул мужчина, спрыгнув с перил и надвигаясь на него; лицо искажено, кулаки судорожно сжаты.
— Легче, Джо, — сказал другой мужчина, оттирая его назад.
— Ни один хвастливый политикан не назовет меня коммунистом! — кричал рабочий.
— Это вы со своим проклятым профсоюзом устроили пожар, — выкрикнул в ответ охранник у двери. — Полиция забрала двух ваших ребят только час назад!
Неожиданно внизу в коридоре началось движение. Люди вдоль перил переглянулись, и кто-то крикнул:
— Здесь Макс!
Раздались тяжелые шаги по деревянной лестнице и громкой голос, потом на площадке появилась толпа и двинулась по коридору в нашем направлении. Во главе шел гневный, угрюмый Макс Дрегна. Он чуть не налетел на нас, пока не узнал меня. Макс резко остановился и уставился на меня через сильные очки:
— Финн! Финн Маккул! Что ты здесь делаешь?
— Я просто проезжал мимо с конгрессменом… Макс, это конгрессмен Шеннон.
— Сын сенатора? — Макс протянул Келли руку. — Рад познакомиться с вами, конгрессмен. Что вы думаете об этих людях? Мои люди в тюрьме, а вот эти твердят, будто они устроили пожар.
— Мы говорили им, Макс, те деревенщины курили прямо в пластмассовом цехе.
— Деревенщины? Что за деревенщины? — поинтересовался Макс.
— Парни, которых прислали из Северной Каролины, чтобы перевезти пластмассовые болванки на железную дорогу. Джонни вдарил одному парню, который бросил окурок в мусор, верно, Джонни?
