специальным рейсом мчался к солнечному морю, на душе у меня было так же легко, как и в кошельке. В Саутхемптоне нас, пассажиров, поджидал катер, но Раффлса я на нем не увидел, да, по правде, я особенно и не искал его, пока не оказался на борту лайнера. Однако тут мои поиски оказались тщетными. Среди лиц людей, облепивших поручни, его лица я не увидел, среди рук, махавших на прощание друзьям, его руки я не заметил. Когда я поднимался по трапу, мне вдруг стало не по себе: у меня ведь не было билета и не было денег, чтобы за него заплатить, я даже не знал номера своей каюты. С замирающим сердцем я остановил стюарда и спросил, на борту ли некий мистер А. Дж. Раффлс. Слава Богу — на борту. Но где он? Стюард этого не знал, он явно выполнял какое-то другое поручение и не мог оказать мне помощь в поисках. На верхней палубе никаких признаков присутствия Раффлса я не обнаружил, не было их и внизу, в кают- компании, в курительной комнате торчала одинокая фигура невысокого немца с рыжими усами, закрученными штопором чуть не до самых глаз, не оказалось Раффлса и в его собственной каюте, куда я забрел случайно, но, увидев багажные бирки с его именем, был немного утешен. Я не мог понять, почему он прячется, в голову лезли самые мрачные предположения.
— Так вот ты где! А я ищу тебя по всему кораблю!
Последним местом, куда я заглянул вопреки запрещающей надписи, был мостик, там-то на люке и сидел А. Дж. Раффлс, облокотясь на одно из высоких офицерских кресел, в котором расположилась девушка в белом тиковом жакете и юбке — просто тростиночка, бледная, темноволосая, с очень выразительными глазами. Это все, что я успел разглядеть, пока Раффлс не встал и не обернулся.
— Кролик! — воскликнул он. — Как ты здесь оказался? — Великолепно разыгранному Раффлсом изумлению предшествовала мимолетная гримаса, вызвавшая во мне дрожь.
Я что-то забормотал, и Раффлс больно ущипнул меня за руку.
— Ты тоже плывешь на этом корабле? И тоже в Неаполь? Вот это да! Мисс Вернер, разрешите представить моего друга!
И, даже не покраснев, он представил меня как старого школьного приятеля, с которым давно не виделся, присочинив при этом уйму невероятных подробностей и сомнительных обстоятельств. Я смутился, обиделся и стал теряться в догадках. Совершенно сбитый с толку, я даже не пытался достойно выйти из положения. Что-то промямлив, я фактически повторил сказанное Раффлсом и, потупившись, замолчал.
— Так ты увидел мою фамилию в списке пассажиров и стал меня искать? Ай да умница, Кролик! Послушай, давай поселимся в одной каюте? У меня отличная каюта на верхней палубе, но она на двоих. Надо нам поторопиться, пока туда кого-нибудь не вселили. Во всяком случае, откладывать это нельзя.
Тут в рубку вошел рулевой, а на мостике еще во время нашего разговора уже вовсю хозяйничал лоцман. Когда мы с Раффлсом, раскланявшись с мисс Вернер, спускались вниз, отвалил катер, сопровождаемый прощальными возгласами и маханием платков. Размеренно и глухо застучал мотор, наше путешествие началось.
Правда, для нас с Раффлсом оно началось с не очень-то приятного объяснения. На палубе его деланная, но достаточно убедительная веселость помогала ему не замечать моего упрямого недоумения, но в каюте маску пришлось снять.
— Каков идиот! — прорычал он. — Ты же выдал меня!
— Чем я мог тебя выдать?
— Чем?! Да любой болван догадался бы, что мы должны были встретиться как бы случайно.
— Но ты же сам купил два билета!
— Так на борту никто ничего об этом не знает, а кроме того, когда я брал билеты, я и сам еще ничего не решил.
— Ну, ты хотя бы поставил меня в известность о своем решении. А то строишь планы, не говоришь мне ни слова — и считаешь, что я должен поступать в соответствии с твоими замыслами самым естественным образом. Откуда мне было знать, что у тебя на уме?
Мой ответ несколько охладил Раффлса. Он опустил голову.
— Дело в том, Кролик, что я и не хотел, чтобы ты знал. Ты… ты с возрастом становишься таким законопослушным!
Тон, с каким были сказаны эти слова, сделал свое дело — у меня немного отлегло от сердца.
— Если ты побоялся написать мне, — продолжал я, — то предупредил хотя бы, как только я ступил на борт корабля. Я бы воспринял все как надо. Не такой уж я праведник.
Показалось мне, или Раффлсу и впрямь стало немного стыдно? Если это правда, то случилось такое, пожалуй, в первый и последний раз за все годы, что я его знал.
— Именно это я и собирался сделать, — сказал он. — Залечь в каюте и ждать, когда появишься ты. Но…
— У тебя нашлось занятие получше?
— Скорее, другое.
— Очаровательная мисс Вернер?
— Совершенно очаровательная.
— Большинство австралийских девушек очаровательны, — сказал я.
— Как ты догадался, что она из Австралии?! — воскликнул он.
— Я слышал, как она говорит.
— Негодяй! — рассмеялся Раффлс. — У нее акцента не больше, чем у тебя. Ее родители немцы, в школе она учится в Дрездене, а сейчас возвращается одна.
— Богатая? — спросил я.
— Пошел к черту! — Раффлс хоть и смеялся, но я подумал, что тему пора сменить.
— Ну хорошо, — сказал я, — ты хотел, чтобы нас приняли за незнакомцев, не из-за мисс Вернер, да? У тебя игра посерьезнее, не так ли?
— Пожалуй.
— Так не лучше ли рассказать мне, что к чему?
Внимательный, испытующий взгляд Раффлса, который я так хорошо изучил, заставил меня улыбнуться, и это, должно быть, немного успокоило Раффлса: ведь я уже смутно догадывался о его намерении.
— Кролик, ты помнишь жемчужину, о которой писал?..
Я не дал ему закончить.
— Она у тебя! — воскликнул я и в этот момент увидел свое отражение в зеркале — лицо у меня пылало.
— Еще нет, — смущенно сказал Раффлс, — но, думаю, будет прежде, чем мы придем в Неаполь.
— Она на борту?
— Да.
— Но где, у кого?
— Да у того немецкого офицера, ничтожества с закрученными штопором усами.
— Я видел его в курительной комнате.
— Вот-вот, тот самый, он все время там. В списке он значится как герр капитан Вильгельм фон Хойманн. Он-то и есть особое доверенное лицо императора и везет жемчужину с собой.
— И ты узнал об этом в Бремене?
— Нет, в Берлине, от одного знакомого журналиста. Мне стыдно признаться, Кролик, но я ведь поехал туда специально!
Я расхохотался.
— Нечего стыдиться. Я именно на это и надеялся, когда мы катались по реке на лодке.
— Ты надеялся? — Глаза у Раффлса полезли на лоб. Ну что ж, теперь был его черед удивляться, а мой смущаться.
— Да, — ответил я, — меня ужасно увлекла эта идея, но мне не хотелось самому предлагать ее.
— И ты ждал, что предложу я?
Конечно, ждал, и я, не стесняясь, сказал об этом Раффлсу, правда, без всякого восторга, как человек, который очень старался жить честно, но так и не сумел. И раз уж я заговорил об этом, то рассказал ему и еще кое-что. Самым подробным образом я живописал ему свою безнадежную борьбу с собой и неизбежное поражение. Это была старая история о воре, который пытался стать честным человеком, но из этого так
