подростки с разбушевавшимися гормонами, чьи аппетиты так велики, что заставляют не стесняться прохожих на улице!
Подавив желание, Данте откинулся на спинку сиденья и смахнул волосы со лба.
— Ты будешь скучать? — спросил он.
Лейла старалась не думать о завтрашнем дне. Данте улетал из Ванкувера на четыре недели. Сначала его ждали переговоры в Лондоне, затем в Индии, и, наконец, с бельгийскими и датскими компаньонами. Расставание тяжелым камнем легло на душу Лейлы.
— Ужасно, — прошептала она, сжимая пальцами виски и едва сдерживая слезы.
Она тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Наверное, она ведет себя очень глупо, ведь впереди целая жизнь и четыре недели ничего не значат. Но его отъезд казался ей такой же трагедией, как расставание навсегда. Почему ее чувства так глубоки, ведь она узнала его только пять недель назад?
— Сестры тебя навестят, — уверил Данте. — Проведи с пользой время, пока меня не будет. Познакомься получше с моей семьей, выбери свадебное платье, подумай, в каком доме хотела бы жить. Время пролетит незаметно, если ты найдешь чем себя занять. Не успеешь оглянуться, и я вернусь. Ну, не плачь же, милая.
Лейла и сама прекрасно знала, что четыре недели быстро пролетят за делами. Хотя свадьба назначена на июнь, хлопот по ее подготовке будет немало, начинать надо уже сейчас. К тому же в офисе у нее неимоверно много работы. Нет, Данте прав, скучать некогда.
Но, когда огни задних фар его машины исчезли за поворотом и стих шум мотора «ягуара», Лейла почувствовала себя более одиноко, чем чувствовал бы себя последний человек на земле.
4
Две последующие недели показались бы Лейле адом, если бы не телефонные звонки Данте. Но они, конечно, не могли даже отчасти заменить его живого присутствия. Лейла бесконечно скучала по его объятиям. Она физически почувствовала пустоту, образовавшуюся с его отъездом.
В офисе тоже не все было в порядке. После отлета босса полная власть оказалась у Карла Ньюбери, который не хотел и не мог забыть обиды, нанесенной ему «этой выскочкой» Лейлой Коннорс-Ли.
Лейла предпочитала пореже сталкиваться с Карлом, но, к сожалению, вовсе избежать встреч с начальником не представлялось возможным. Через несколько дней после отлета Данте Лейле пришлось представлять отчет по делам фирмы в Гонконге. Лейла, хорошо знакомая с восточным рынком, составила компетентное резюме, приложила фотографии и образцы, подготовив таким образом все необходимое для рассылки агентам фирмы в Северной Америке. Ее работа была как всегда безупречна. Но первый, кому файл Лейлы лег на стол, стал Карл Ньюбери.
— Ты думаешь, что раз тебе удалось приручить босса, то и работать уже не нужно? — закричал на нее вице-президент, когда она явилась по вызову в его кабинет. — Ты хоть имеешь представление о нашем внешнем рынке?
Лейлу ошеломили его обвинения. Она ясно поняла, что оскорбительный тон Карла не имеет к работе никакого отношения, швырнула отчет прямо ему под нос, резко повернулась и решительно направилась к двери, не желая продолжать разговор.
— Эй, куколка, попридержи-ка лошадок, — услышала она окрик Ньюбери. И почти в ту же секунду он оказался прямо перед ней, преграждая дорогу к двери. Он схватил ее за руку и больно сжал. — Когда вернется Данте, тебе несдобровать, Лейла Коннорс-Ли!
Лейла с трудом стерла брезгливость с лица. Она едва удержалась и не выпалила, что скоро выйдет замуж за босса и тогда еще неизвестно, кому придется опасаться за мягкое кресло под задницей.
Не сказав ни слова, Лейла покинула кабинет своего врага.
Родственники Данте поддерживали Лейлу изо всех сил.
— Четыре месяца — очень мало, чтобы подготовить свадьбу, — объясняла Лейле Ирен.
Сестры жениха осаждали Лейлу вопросами:
— Кого ты хочешь пригласить? Где купишь белье? Сколько подружек невесты будет на свадьбе? Какие цветы? Какая церковь? Выбран ли уже свадебный сервиз? И не сделать ли на нем гравировку в большом магазине? Господи, ну как же все купить, если даже список вещей не составлен? Кстати, где ты будешь хранить столовое серебро? Где заказать свадебный обед? Такие вечеринки в приличных местах заказывают загодя, ты разве не знала?
— Не знала, — растерянно отвечала Лейла.
Она призналась матери и Клео после одного из походов по магазинам с сестрами Данте, что ей и в голову не могло прийти, какое хлопотное и дорогое дело свадьба. Лейла полагала, что они скромно обвенчаются, позвав лишь родственников и самых близких друзей. Но с каждым днем список будущих гостей все раздувался, пока Лейла не поняла, что на венчании соберется по крайней мере половина города.
— У нас хватит средств? — Сандра Коннорс-Ли была явно напугана. — Мне, конечно, всегда хотелось, чтоб у тебя была самая прекрасная свадьба, но я не понимаю, как можно оплатить такое торжество.
— Не волнуйся, мама, это не твоя проблема!
— Я не ребенок и понимаю, сколько может стоить то, что вы задумали. Если хочешь, продай кое-что из моих бриллиантов.
С достопамятного вечера, проведенного в обществе Данте, мать Лейлы неузнаваемо похорошела и повеселела, к ней вернулся прежний задор и жажда деятельности.
Клео, которая уже давно не гадала, однажды вечером достала свой хрустальный шар. Некоторое время она вглядывалась в одной ей видимый туман внутри, пытаясь найти в его глубине отблески будущего Лейлы.
— Все решится самым чудесным образом, верьте мне, — напророчила она.
Так, в приятных хлопотах, прошли три недели. Осталось всего пять дней на то, чтобы почистить перышки: сходить в парикмахерский салон и привести в порядок голову, руки, ноги, — словом, придать себе тот естественный свежий вид, о котором каждая женщина особенно заботится перед приездом любимого после долгой разлуки. В понедельник к двум часам, когда самолет Данте приземлится в аэропорту Ванкувера, Лейла, и так не страдавшая от недостатков внешности, должна выглядеть абсолютно неотразимо.
— Мама, — сказала она Сандре, — мне представляется, будто я здесь, с вами, и в то же время очень далеко, с ним... Вот вчера ты накрыла к завтраку, а я ничего не могла есть, так как мне казалось, что я с Данте встречаю рассвет. У меня ощущение, точно я живу сразу в двух часовых поясах.
— Так вот почему у тебя пропал аппетит, — ответила мать. — А я грешила на стряпню Клео.
— Почему я так нервничаю? Неужели все невесты переживают нечто подобное? И почему мне так трудно успевать сразу повсюду?
— Такой уж у тебя жребий, дорогая. Наша жизнь неузнаваемо изменилась в последнее время. У тебя особенно. Сначала ты устроилась работать, потом — твой Данте... Ты и сама сильно переменилась, девочка.
— Я знаю, — задумчиво произнесла Лейла. — Но мне кажется, мама, что с тех пор, как я его встретила, я живу словно в волшебной сказке.
Этим же вечером неожиданный телефонный звонок вернул Лейлу к действительности и напомнил ей, что в мире не все люди так счастливы, как она. Позвонила мать Энтони Флетчера, того самого Энтони Флетчера, с которым Лейла рассталась незадолго до отлета на Карибы.
— Лейла, дорогая, у нас несчастье. В Гамбурге террористы устроили взрыв... И Энтони... — горе сдавило ей горло, она не могла говорить. Несчастье, вероятно, было велико, потому что Глорию Флетчер не так-то просто сломить, друзья называли ее железной леди.
Сердце Лейлы сжалось от страха. Энтони, такой, каким она его видела в последний раз, — гордый, стройный, красивый и сильный — встал у нее перед глазами. Когда-то она с огромным трудом порвала с ним
