оборудованием. В центре этого кружка оказались два стола. На первом — том, что поменьше, — лежало нижнее белье. Серая хлопчатобумажная верхняя часть и плотная полиабсорбентная нижняя. Рядом — ярко-оранжевый комбинезон-подстежка, который надевался под скафандр. А на втором столе — он напоминал операционный — покоился вскрытый, словно двустворчатый моллюск, жесткий скафандр матового белого цвета.
Десантники разомкнули круг, пропуская к столам Раскина, Конрада Шнайдера и тяжеловесного технического консультанта. Раскин бегло осмотрел инвентарь, затем бросил взгляд на народ. Похоже, собравшиеся испытывали живейший интерес к его персоне и не собирались пропускать ни одной детали из приготовлений к высадке. Краснокожий Картер подмигнул ему и показал кулак с оттопыренным большим пальцем. Мол, мы с тобой.
Раскин мысленно сплюнул. Негодование, которое начало было кипеть у него под грудиной, нехотя улеглось.
«Эти молодые люди не имеют в виду ничего плохого, — успокоил он сам себя, — просто им интересно посмотреть, какие повадки у последнего, случайно не вымершего динозавра».
Неумело насвистывая мотивчик, который привязался к нему еще на Земле, в Ганновере, Раскин снял с себя внепогодник, сбросил ботинки. Пусть любуются, если ничего более интересного для себя они не нашли… Вновь молодежь зашепталась и заскрипела зубами (любопытно от чего: от омерзения? удивления? или зависти?), когда им представилась возможность рассмотреть серое тело, измененное до неестественности, даже — до уродства.
В то же время он четко и без лишней суеты нацепил на себя пахнущее свежестью белье. Облачился в мягкий комбинезон. Затем, при помощи двух техников, влез в раскрытую раковину скафандра. Забился, как рак-отшельник. Зафиксировал шлем.
Тик-тик-тик… — тут же услышал он. Пришлось скосить глаза: на внутренней стороне шлема в верхней части поблескивал крохотный циферблат. Словно на антикварных наручных часах. Интересно зачем?
Раскин поднял руки, позволяя закрепить на спине блок жизнеобеспечения.
Прошелся туда-сюда, оценил ладный скафандр. Быстро проделал несколько базовых упражнений из гимнастики в скафандре. В свое время с него семь потов сгоняли такой зарядкой… Теперь он уже не был живым анатомическим экспонатом. Он шагал по кругу, распрямив плечи и подняв закрытую шлемом голову. Он видел восхищение на лицах молодых коллег. Впрочем, не на всех: кто-то перешептывался, скривив рот; кто-то сплевывал, поигрывая бицепсами. Но таких было раз, два — и обчелся. В основном на него глядели с блеском глазах, раскрыв белозубые рты. Разве что попкорн не жевали.
Их он идет спасать. О них он будет думать на Забвении. Не о Земле-для-себя, не о бескомпромиссной борьбе с инопланетными захватчиками — с Грибницей и Обигуровскими спорами. Он выполнит свою миссию только затем, чтобы эти два десятка не легли костьми в угрюмой пустыне планеты-убийцы. Чтобы они смогли вернуться, пусть не на Землю, пусть на холодную, но вполне обустроенную Восьмую станцию, и наплодить таких же мускулистых и белозубых потомков.
Была — не была!
Если развлекать людей, то так, чтоб на всю жизнь запомнили…
Раскин прыгнул вверх, подтянул колени к груди и, сгруппировавшись, перевернулся через голову. Под грохот аплодисментов он по-кошачьи приземлился на ноги.
— Вот это отец зажигает! Поразительно! — смеясь, развел руками Картер.
Раскин повернул к нему открытое забрало шлема.
— Поразительно то, что мне давно за пятьдесят, а простатита нет, — сказал он, тяжело дыша. — Вот это удивляет. Даже чувствуешь себя каким-то, мать вашу, неполноценным.
Добрая часть десантников согнулась от хохота. Даже Шнайдер издал несколько кашляющих звуков: мину на его лице трудно было назвать веселой, очевидно, он не испытывал тех же затруднений, что и Раскин.
— Вам удобно в скафандре? — спросил ушельца технический консультант.
— Вполне, — подтвердил Раскин, сжимая и разжимая перед своим лицом обтянутые белыми перчатками руки. — Из какого он материала, майор? Это ведь не металл.
— Совершенно верно, — кивнул технический консультант, — керамика.
— Эту новую серию готовили для испытаний на Забвении, но, так как программу исследований заморозили, скафандры остались пылиться на складах, — пояснил Шнайдер.
— В скафандре нет ни единого прибора, который бы нуждался в источнике питания, — продолжил розовощекий майор. — Минимум того, что пришло бы в негодность при взаимодействии со «смещением». Отсутствует система обогрева; керамическая оболочка образует вокруг пользователя надежный термос. Уверен, на холод вам жаловаться не придется. Отсутствует компьютерная регуляция жизнеобеспечения…
Раскин недоверчиво сунул руку за спину и нащупал сбоку ранца с баллонами рельефные диски кранов. Это было так допотопно и трогательно, что на Глаза сами собой наворачивались слезы.
— …на газовых смесителях стоят позиционные переключатели, — технический консультант вошел во вкус, — я расскажу вам, как работать с ними в зависимости от показаний на индикаторах…
С наружной стороны к керамическим запястьям обеих рук крепились массивные щитки из черного эластичного материала — они напоминали рыцарские наручи. В наручах были проделаны отверстия, сквозь которые виднелись глазки циферблатов.
«Вот так индикаторы!» — изумился Раскин, читая надписи под делениями: «О2», «N2», «СО2», «давление», «температура»…
Его собираются сбросить на самую опасную планету солнечных окрестностей в керамическом скафандре без обогрева! Ему придется вручную регулировать состав газовой смеси при помощи кранов за спиной; следить за давлением, присматривая сквозь щиток шлема за стрелочками на циферблатах!
На душе вновь стало сумрачно. Раскин усилием воли подавил желание завыть от ощущения нереальности и абсурдности происходящего. Впервые за много лет работы в Большом Космосе он испытал приступ медвежьей болезни.
— Обратите внимание на этот рычажок на левом бедре! — услышал он голос майора.
Какой еще рычажок? Зачем здесь рычажок? Что за бред!..
Раскин мысленно взялся за голову.
— Здесь встроен пьезомеханизм, — ответил на немой вопрос Раскина технический консультант, — при помощи него вы сможете обеспечить электроэнергией рацию, как только «смещение» сойдет на нет… Считается, что его расположение на бедре очень удобно для пользователя. Индикатор на левом нарукавнике начинает светиться, когда электричества достаточно. Там же — две верньеры. Это — «громкость» и «частота».
— А что это за секундомер у меня возле лба? — Раскин потребовал ответ на мучающий его вопрос. Скосил глаза на циферблат: стрелки показывали без четверти восемь. — Это чтобы я не опоздал на обратный рейс шаттла?
Майор хитро улыбнулся. На его розовых щеках появились задорные ямочки.
— Эти часики — самый главный прибор в скафандре…
— Еще один хронодатчик, — с обреченностью догадался Раскин.
— Совершенно верно, — майор обрадовался догадливости своего подопечного. — Механические часы — самый надежный и простой инструмент для определения границ темпорального смещения. Можно ориентироваться по скорости движения стрелок, но лучше всего — по звуку. Как вы заметили, механизм, несмотря на размеры, имеет довольно громкий ход…
— Я заметил, — поморщился Раскин.
— По той же причине в комплект скафандра не входят наушники. Радиосвязь — это важно, микрофон и динамик вмонтированы в основание шеи, но имейте в виду, что ваш слух должен быть занят исключительно ходом хронодатчика.
— Не волнуйтесь, майор. В отличие от ваших механизмов, я наделен инстинктом самосохранения.
