свою жизнь с женщиной и оба раза неудачно. К чему пробовать снова?..
Ковач горько усмехнулся. Он слишком хорошо себя знал. Аманда была сплошной тайной, и он наверняка не успокоится, пока не доберется до ее разгадки. Но его навязчивость оттолкнет ее, и он в итоге разрушит все, что у них есть…
Одевшись, Ковач провел рукой по волосам, сел на подлокотник кресла и стал потягивать скотч, ожидая возвращения Аманды. Она вышла в холл, такая же, какой он увидел ее впервые, — красивая, сдержанная, настороженная.
— Не знаю, что тебе сказать, — Аманда по-прежнему не смотрела на него.
— Тогда не говори ничего. — Он подошел к ней и провел по ее щеке тыльной стороной ладони. — Иногда нам просто нужно идти вперед, чтобы узнать, куда ведет дорога. Дважды я оказывался в темном туннеле с поездом, едущим мне навстречу. Но я должен пробовать снова и снова — ведь я коп.
Аманда слабо улыбнулась, но улыбка сразу исчезала, а брови сдвинулись, когда ее взгляд упал на столик у дивана.
— Что это?
— Материалы по убийству Торна — когда был Огранен Майк Фэллон. Энди в этом копался, а теперь я ;ворочаю камни и смотрю, что оттуда выползет.
— Идешь вперед, чтобы узнать, куда ведет дорога? — рассеянно произнесла она, глядя на страницы с Текстом.
— Печальная история. Ты слишком молода, чтобы ее помнить.
— Действительно, печальная, — пробормотала Аманда, глядя на скверную фотографию вдовы Билла Торна, утешаемой родственниками.
Выпрямившись, она накинула на голову бархатный шарф и снова устремила взгляд мимо плеча Ковача.
— Только скажи: “Скоро увидимся, Сэм”, — попросил он. — Тогда будет не так тяжело прощаться.
Аманда попыталась улыбнуться, но потерпела неудачу. Приподнявшись на цыпочках, она положила руки ему на плечи, поцеловала его в щеку, прошептала: “Мне жаль” — и вышла, оставив Ковача согреваться скотчем из пятидесятидолларовой бутылки.
— Мне жаль куда больше, — произнес он, стоя в дверях и глядя на отъезжающую машину.
Светящееся табло во дворе продолжало отсчитывать минуты.
Услышав звонок, Ковач поспешил к телефону.
— Клуб одиноких сердец, — сказал он, взглянув на определитель номера. — Присоединяйтесь. Несчастным нужна компания.
— Принимаете мазохистов? — осведомилась Лиска.
— Желательно в паре с садистами.
— Чем занимаешься, Коджак? Сидишь дома и жалеешь сам себя?
— А мне больше некого жалеть. Моя жизнь — как пустая скорлупа.
— Заведи собаку, — без особого сочувствия посоветовала она. — Угадай, кто был напарником Эрика Кертиса за год до его убийства.
Ковач глотнул виски.
— Если ты скажешь, что это Брюс Огден, я выхожу из игры.
— Дерек Рубел. А теперь угадай, кто вчера сдавал анализ крови в медцентре округа Хеннепин, а потом лгал, что делал прививку от гриппа.
— Снова Дерек Рубел?
— Считай, что выиграл сигару.
— Будь я проклят! — пробормотал Ковач.
— Нет, — отозвалась Лиска. — Надеюсь, ты не будешь проклят. Но у меня предчувствие, что Дерек Рубел — будет.
Глава 34
“Стиле” принадлежал к тем спортзалам, где приходилось по-настоящему пыхтеть и покрываться потом. Здесь не было ни аэробики под джаз, ни йоги. В зале господствовала атмосфера механического цеха — грохотал тяжелый рок и ощущался запах людей с избытком тестостерона, от которого у обычного человека начинали слезиться глаза.
Лиска показала значок байкеру, скучающему за столиком дежурного, и проследовала в зал. Некоторое время она стояла, наблюдая за присутствующими и удивляясь тому, что усердные тренировки, а в некоторых случаях и чудеса современной химии способны сделать из обыкновенных людей. Каждый третий в зале был сложен как бог.
Рубел стоял в углу, глядя, как кто-то приседает у скамьи. На нем была черная тенниска, обнажающая предплечья, плотные, как вирджинские окорока. Мышцы были так четко обозначены, что он мог бы служить живой моделью на уроках анатомии.
Лиска начала пробираться между тренирующимися, зная, что Рубел сразу же ее заметил, хотя ни разу не посмотрел на нее. Подойдя к скамье, она устремила взгляд на багровую безобразную физиономию Брюса Огдена, который, кряхтя, напрягался под штангой с грузилами размером с колесо тягача. Потом она посмотрела на Рубела:
— В постели он издает такие же звуки?
— Откуда мне знать?
— Я бы спросила, его подружку, но, насколько мне удалось выяснить, у него их никогда не было. — Она снова перевела взгляд на Огдена. — А вы оба очень удачно маскировались. Ведь вас же считали главными гомофобами во всем управлении!
Огден с ревом поднял штангу.
— Что вам нужно, сержант? — спросил Рубел. — Мы заняты другим.
— Еще бы! — Лиске с трудом удавалось сдерживать ненависть к этой паре. — Вы увязли в этом “другом” по самую шею. Заметьте, что я лично пришла вас предупредить. Больше никаких анонимных телефонных звонков и фотографий по почте. Мне приходилось отрывать яйца побольше ваших.
Огден положил штангу и сел. Пот ручьями стекал по его лицу.
— Вот как? Мы слышали о вас что-то в этом роде.
Лиска закатила глаза.
— Теперь лесбийские намеки? Вы перебарщиваете, Огден. Может быть, если бы вы перестали стараться выглядеть гиперсексуальным буйволом и тренировали бы не мускулы, а мозги, то не оказались бы в таком дерьме. Но об этом уже поздно говорить. Вы перешли черту, когда начали угрожать моим детям. Пути назад для вас нет, и я с удовольствием посмотрю, как будете выглядеть за решеткой.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — равнодушно произнес Рубел.
Лиска посмотрела ему в глаза:
— Я расколола Кэла Спрингера. Теперь он мой. Тут-то и начнется забава. — В ее голосе звучала злобная радость. — Дело передадут прокурору, и завтра в полдень Кэл и я встретимся кое с кем в офисе Сэбина.
Огден скривил рот.
— Не вешайте нам лапшу на уши, Лиска. У вас нет ничего, иначе вы бы уже вытаскивали наручники.
— У нее ничего и не может быть, — так же хладнокровно добавил Рубел. — Нет никакого дела.
Лиска улыбнулась ему.
— Можете так думать, если вас это успокаивает. Но почему бы вам заодно не подумать о том, что бывает в тюрьме с такими хорошенькими мальчиками, как вы? Я слышала, им там приходится туго. Хотя вам это, может быть, окажется по вкусу. Жаль, что Эрика нет в живых, а то бы он нам об этом рассказал.
Лиска почувствовала, что удар попал в цель. Рубел не дрогнул и не изменился в лице, но глаза у него стали такие, как если бы он в самом деле получил пулю в лоб. Лиска подумала, что, может быть, тысяча таких моментов, как этот, компенсирует ей то, что она ощутила, увидев фотографии Кайла и Ар-Джея.
А может быть, и нет…
Лиска повернулась, чтобы уйти, и застыла как вкопанная. Всего на долю секунды — возможно, Рубел и Огден ничего не заметили. Но этой доли было достаточно для визуального контакта. В десяти футах от нее
