горячая струя алкоголя стекает по пищеводу, он воскликнул:
— Боже, ну ты и лицемерка! Еще пару минут назад ты отчитывала меня за развлечения с потаскухами, а теперь велишь забраться в постель к незнакомой леди?
— Это совсем другое дело, — оборонялась Белинда.
Но ее слова нисколько не убедили брата, который подозрительно вскинул левую бровь и съязвил в ответ:
— Да ну? И почему же?
Она попыталась всем своим видом показать, что устала от его недалекости.
— Ты готов прыгнуть в койку к первой встречной. Чем тебя не устраивает очередная глупенькая девственница?
Сделав добрый глоток бренди, Алексиус зажмурился, чтобы не видеть немой мольбы в глазах Белинды.
— Леди Джулиана — девственница, — повторил он, словно бы не веря услышанному. Желание сестры отбросило его на опасное расстояние в прошлое.
Возможно, неприязнь отразилась на его лице; а возможно, Белинда просто понимала его лучше, чем кто-либо иной. Она несмело подошла к нему ближе.
— Не смотри на меня так, Алексиус. Учитывая то, как дерзко эта леди обходилась с некоторыми великосветскими господами, слухи о ее невинности могут быть сильно преувеличены. Можешь мне поверить: эта чертовка совершенно не похожа на твою маменьку, земля ей пухом. Я была не права, когда сказала, что ты похож на отца. Ничего подобного! — с жаром воскликнула она, поглаживая его по скуле.
Она лгала, но Алексиус понимал, зачем сестра это делает. Он во многом походил на своего отца, а достоинств у предка было мало — разве что своевременная кончина.
Алексиус прижал ее ладонь к лицу и, заметив, как жалобно глядят блестящие карие глаза сестры, отпрянул. Потому что в этих глазах читалась одновременно и неумолимая решимость. У него возникло дурное предчувствие. Решительная Белль — это опасная Белль. Он отдавал себе отчет в изъянах характера сестры. Если он откажется ей помочь, она найдет другого исполнителя. Сложно сказать, какую это затребует цену и как далеко Белинда готова зайти, чтобы отомстить за реальную или воображаемую обиду.
Обхватив сестру за плечи, Алексиус пристально всмотрелся в ее глаза.
— Я впервые слышу о леди Джулиане. Кто она такая? Чем она провинилась?
Белинда промолвила несколько коротких слов одними губами, прежде чем извергла наконец хриплый возглас:
— Она увела у меня мужчину, за которого я собиралась замуж!
Признание как будто выжало из нее последние силы — и, изнеможенная, она рухнула в его объятия, захлебываясь рыданиями.
И хотя Алексиус всегда считал, что умеет спокойно сносить женские слезы, истерика несчастной сестры не оставила его равнодушным. Он пригнулся и взял ее на руки. Прижав ее, дрожащую, к груди, он вернулся к шезлонгу, уложил ее и сам лег рядом на мягкие подушки.
— Расскажи мне об этой леди Джулиане, — пробормотал он ей на ухо.
Белинде удалось это не сразу: поначалу она только плакала и говорила обрывками фраз, разделяя слова ударами кулака в грудь брата. По ее сбивчивому, слезному рассказу Алексиус с трудом получил общее представление о леди Джулиане Айверс — существе коварном и злобном.
Тщеславная нахалка возомнила себя ровней Белинде как по внешним данным, так и по положению в свете. Сестра объяснила, что изначально пыталась выступить ее наставницей, но зависть и скверный характер подопечной убили новую дружбу еще в зародыше. По словам Белинды, леди Джулиана успела превратить сезон в неприглядное, безжалостное соревнование. Стоило какому-нибудь джентльмену проявить интерес к сестре Алексиуса, как белокурая сирена тут же приманивала его к себе, не гнушаясь самыми низкими методами.
Алексиус и его друзья играли со светскими дамами в схожие рискованные игры. Его сестре эти игры тоже не были чужды, хотя в нынешнем настроении она вряд ли согласилась бы с этим.
Он не сердился на леди Джулиану за ее игривость; и все же эта дамочка сильно переоценила свое положение в высшем свете, если в качестве соперницы выбрала Белинду. Незнакомка изрядно разозлила его тем, что причинила сестре боль, а открыто напрашиваться к нему во враги решились бы немногие.
— На остальных… На них мне плевать, — сказала Белинда и сделала паузу, чтобы шумно высморкаться. Покончив с этой процедурой, она презрительно взмахнула платком. — Но лорд Кид! Он был моим верным и ярым почитателем в течение трех сезонов. Некоторое время назад я уже начала ощущать, что он готов сделать мне предложение…
Белинда прижала влажный платок ко рту и икнула.
— Вчера он прислал записку, в которой извинялся, что не сможет пойти со мной вечером в театр. Я решила идти сама. — Ужасные воспоминания заставили ее содрогнуться. — И как ты думаешь, кого я увидела в арендованной ложе леди Джулианы? Лорда Кида собственной персоной!
— Кид — идиот.
Алексиус и не знал, что его сестра опять подумывает о браке. Пройдоха Гределл, предыдущий ее супружник, гнил в могиле уже добрых пять лет, и отсутствие благоверного, казалось, вполне устраивало Белинду: ведь доступ к его мошне у нее сохранился.
— Не смей оскорблять лорда Кида! Может, он и идиот, но мой любимый идиот, и я не намерена уступать его подлой леди Джулиане! — Своевременно нахлынувший гнев помог снять приступ меланхолии.
Обдумывая варианты, Алексиус легонько поглаживал сестру по спине.
— Я мог бы поговорить с этой леди Джулианой. Вполне возможно, ей хватит устного предупреждения.
Белинда в ответ яростно замотала головой.
— Мне, Алексиус, устного предупреждения точно не хватит. Леди Джулиана Айверс высмеивала и унижала меня перед всем
— Чего же ты хочешь, Белль? — взмолился он, зная ответ наперед.
— Я хочу проучить эту выскочку! — Сестра с нежностью поглядела на него и ласково погладила по щеке. — Ты такой красавец, Алексиус. Я хочу, чтобы леди Джулиану соблазнил и бросил единственный мужчина, которого она не может получить.
Алексиус улыбнулся — и на его правой щеке образовалась небольшая ямочка.
— Я не заслуживаю твоего доверия, Белль. Ведь пресловутые чары леди Джулианы могут подействовать и на меня.
Белинда подалась вперед и слегка прикоснулась губами к его губам.
— Я безраздельно доверяю тебе потому, — сказала она уверенно, — что ты, мой смазливый братишка, безраздельно принадлежишь мне.
Глава 5
— Я чувствую себя ужасно глупо.
Корделия, сморщив прелестный носик, окинула шляпку и платье Джулианы критическим взглядом. В свои двадцать четыре года Корделия успела насладиться бурной светской жизнью Лондона. Она начала вращаться в свете шесть лет назад, когда отец был еще жив и никто не вынуждал их семью жить за городом. И хотя тот сезон не увенчался предложением руки и сердца, Джулиана и Лусилла продолжали считать старшую сестру экспертом в вопросах этикета и моды.
— Это из-за шляпки, да? Не спорю, ее поля широковаты.
Лусилла потрогала свою широкополую шляпку из итальянской соломки.
— Мне нравится, — сказала она, поправляя бант из желтых и зеленых лент, пришпиленный к верху.
