распрекрасное, а вот задумываться о причинах этого она не хотела. Само собой разумеется, это никак не было связано с очаровательным негодяем, которого она случайно встретила в саду Леттлкоттов. Это же смешно! Их мимолетный обмен фразами даже не назовешь полноценным разговором.
Нет. Скорее всего, причина ее хорошего настроения крылась в том, что она наконец-то примирилась со своей судьбой. С того момента как мама объявила, что они пробудут до конца лета в Лондоне, Джулиану не покидали сомнения насчет этой затеи.
И не без оснований.
Положение их семьи в свете резко изменилось пять лет назад, когда отца сразил внезапный сердечный приступ. К сожалению, добродушный, веселый маркиз Данкомбский умер бедняком. Не унаследовав делового чутья своих предков, он постепенно разбазарил весь семейный капитал. А семья, между тем, неумолимо разрасталась. От долговой тюрьмы их уберег лишь его талант к азартным играм: до самой смерти он исхитрялся поддерживать равновесие между кредитами и выигрышами.
Никто из родни, включая мать семейства, не догадывался, насколько шатко их финансовое положение, пока в Айверс-холл не пожаловал дальний родственник и не потребовал перехода титула к нему.
Новоиспеченный лорд Данкомбский, Оливер Бристоу, был полной противоположностью своего предшественника во всем, что касалось ведения дел. Инвестиции его приносили солидные дивиденды, и на какое-то время мать поверила, что Оливер спасет семью Айверсов.
Но вышло иначе.
Лорд Данкомб, на тот момент — двадцатипятилетний мужчина, обладал презентабельной внешностью и, возможно, присоединил бы к титулу былое богатство, однако ни капли сострадания к вдовствующей маркизе и трем ее дочерям он не испытывал.
Вместо того чтобы расплатиться с кредиторами отца Джулианы, новый лорд Данкомбский читал семейству утомительные морали. Этот ужасный человек часами разглагольствовал о том, как слаб и беспечен был его предшественник и какую тяжкую ношу вынудил нести свою родню. Джулиана видела, как худые плечи матери опускаются все ниже с каждым новым упреком, и вскоре последняя ее надежда на молодого лорда истаяла.
Убедившись, что вдова поняла, каково ее новое положение в семье, лорд предложил увеличить ее денежное довольствие при одном условии: та должна была немедленно уехать из Айверс-холла вместе со своим потомством. Слуги буквально за ночь собрали все пожитки, и уже на следующее утро их перевезли в небольшой коттедж, арендованный лордом Данкомбским от их имени.
Маркиз считал, что окончательно избавился от бедных родственников. Надменный, непреклонный и категоричный, он понадеялся, что нищая вдова примет его милостыню ради будущего дочерей и навек оставит высший свет.
Однако лорд жестоко ошибался.
…Нечленораздельный вопль отчаяния донесся из кабинета их съемной городской резиденции, прервав задумчивость Джулианы. Она тут же сменила курс, взятый на столовую, и устремилась в их маленький кабинет. Ее мать явно была чем-то огорчена: она редко пользовалась кабинетом в столь ранний час.
Заглянув внутрь, Джулиана увидела мать за гигантским столом красного дерева, усыпанным какими-то бумагами. Однако источником ярости послужил лист, который она держала в руке.
У Джулианы резко пропал аппетит.
По хмурому виду матери она поняла, что в их маленькой семье назревает очередной скандал. А после смерти отца им и без того жилось несладко.
— Что-то случилось, маман? — вежливо поинтересовалась Джулиана, стараясь ничем не выдать тревоги.
Маркиза Данкомбская вздрогнула, заслышав дочкин голос, и прижала ладонь к груди.
— Джулиана, как же ты меня напугала! Что ты здесь делаешь? Ты уже позавтракала, дитя мое? — Она отложила бумагу и демонстративно сняла очки.
Ее голубые глаза впились в лицо младшей дочери. В преддверии своего сорок шестого дня рождения Хестер Айверс, леди Данкомб, совершенно не походила на мать трех дочерей на выданье. Светлые волосы — прелестная смесь каштана и золота — прятались под степенным кружевным чепцом. Серо-голубое платье-халат висело, как на вешалке — за последнее время она сильно похудела. От одной мысли, что они с сестрами могут потерять еще и маму, у Джулианы скрутило желудок, и она вспомнила, что он по-прежнему пуст.
Нервно сглотнув, она ответила:
— Нет. Я просто спускалась по лестнице и услышала, как ты кричишь. — Джулиана подошла к столу и взглянула на отложенную бумагу. Вопреки ее страхам, это не был счет от кредиторов — скорее, какое-то личное письмо. — Ты плохо себя чувствуешь? Что-то случилось?
Мать накрыла письмо ладонью, прежде чем Джулиана успела его взять.
— Ерунда, — отмахнулась леди Данкомб и, как бы в доказательство своих слов, равнодушно скомкала лист.
Поджав губы и не сводя взгляда с комка бумаги в маминой руке, Джулиана стала вспоминать всех родственников и друзей-доброхотов, чье послание могло разъярить маркизу. Пока она раздумывала, не слишком ли детским поступком будет выхватить письмо у матери, намерения, вероятно, отобразились у нее на лице.
С театральным вздохом обреченной жертвы мать наконец сказала:
— Я никогда не говорила вам с сестрами, что целеустремленность может отпугнуть потенциального супруга, если целью, к которой вы стремитесь, не является послушание?
Леди Данкомб коснулась лба пальцами, сложенными в щепотку.
— К тому же от этого появляются очень некрасивые морщины…
Джулиана автоматически повторила жест матери, прикрывая морщины досады у себя на лбу, но тут же опомнилась и поняла, что ее одурачили. Рука ее, словно взмахнув мечом, опустилась.
— Ради всего святого, маман! Скажи мне правду! Кто прислал это письмо?
Мать бессильно опустила плечи.
— Он узнал.
Джулиана с трудом сдержалась, чтобы не затопать ногами от негодования.
— Маман, еще только раннее утро. Ты не могла бы выражаться яснее?
— Оливер узнал, что мы живем в Лондоне. — Она раскрыла ладонь, демонстрируя скомканное письмо как воплощение номинального главы их семейства. — И он это не одобряет.
Будучи младшей из сестер, Джулиана тем не менее понимала мать лучше, чем Корделия и Лусилла. Она уже давно научилась распознавать хитрые недомолвки маркизы.
— О, маман!.. — Джулиана подошла к матери и опустилась перед ней на колени. — Посмотри мне в глаза и поклянись, что не писала лорду Данкомбу.
— Возникли непредвиденные расходы…
Исторгнув стон, Джулиана от досады укусила себя за костяшки пальцев. Пять долгих лет они зависели от воли капризного родственника. Идя по стопам покойного мужа, леди Данкомб искала счастья за карточным столом. Она когда-то поигрывала в элегантных салонах в предместьях Лондона, а потому возомнила себя достойной продолжательницей дела, в котором ее покойный супруг проявлял незаурядные таланты. И хотя нечастые ее удачи позволяли дамам расщедриться на определенные излишества, поражения, случавшиеся гораздо чаще, не давали им вырваться из долгового плена лорда.
— А что мне оставалось? Один только счет за манто превзошел все мои доходы! — Леди Данкомб взяла руки Джулианы в свои и уложила их себе на колени. — А в последнее время карты мне не благоволили. Я всего лишь попросила Оливера о небольшом займе.
Джулиана вспомнила суровое лицо маркиза, его тонкие губы, поджатые в знак осуждения, и, вздрогнув, тут же прогнала этот образ. С того самого момента, как он унаследовал титул, вдова и дочери предшественника не видели от него ничего, кроме презрения.
— Маман, лорд Данкомбский неоднократно давал понять, что считает нашу ветвь семейства обузой, не стоящей ни временных, ни денежных затрат.
— Это не совсем так, любовь моя. Я припоминаю одно лето, когда он проявлял к тебе определенный
