может появиться кто-то, кто сможет объяснить их [x].
А между тем мы можем ясно оценивать сами наши жизни и окружающий нас мир и — Жить. И вместо того, чтобы рыдать и умолять Вселенную избавить нас от всех Невзгод и Испытаний, мы могли бы более тщательно исследовать, зачем они нам даны. Возможно, то, что кажется нам «хорошим», — это испытания, и, к тому же, довольно сложные; а то, что кажется «плохим», — дары, способные помочь нашему развитию: проблемы — для их разрешения, конфликтные ситуации — чтобы научиться их избегать, привычки — чтобы их изменять, условия — чтоб их принимать, уроки — чтобы их выучивать, вещи — чтобы их преображать… Всё это — благоприятствия для обретения Мудрости, Счастья и Истины. Процитируем Уильяма Блэйка:
Хм… А все, кажется, уже разошлись.
— Нет, я ещё здесь, — сказал Пятачок.
— Ой, и правда…
— Я наслаждался историями.
— Это замечательно.
— Они помогли мне… понять кое-что.
— «Кое-что»? Например?…
— Страх.
— Да?
— Ладно, пойду пройдусь, надо немножко подумать. Я скоро вернусь.
— Ты прав. Хорошей прогулки.
Воспринимая Вещи, Как Они Есть, мы открываем для себя мир Волшебства — мир, который существовал всегда. И удивляемся, как же раньше мы его не замечали. Как писал Генри Дэвид Торо:
Что такое курс истории или философии или поэзии, независимо от того, насколько хорошо он подготовлен, или высшее общество, или самый замечательный распорядок жизни… по сравнению с умением всегда видеть то, что должно быть замечено? Кем вы хотите быть: читателем, просто студентом или — провидцем? Так читайте свою судьбу, созерцайте то, что перед вами, и смело следуйте в будущее.
Кстати, вот и Загадка для Пятачка, когда он вернётся: «Если “хорошее” не обязательно хорошо, а “плохое” не обязательно плохо, то хорошо или плохо быть “маленьким”?».
Честное сердце
Теперь ветер дул им навстречу, и ушки Пятачка трепетали у него за спиной, как два розовых флажка. Идти было очень трудно, оттого ему показалось, что прошла просто куча времени, прежде чем он вместе с уставшими ушками ступил под защиту Леса в Сотню Акров, где ушки снова встали торчком, тревожно прислушиваясь к вою ветра в верхушках деревьев.
— А предположим, Пух, дерево упадёт и мы окажемся под ним. Тогда что?…
— А предположим, не упадёт, — сказал Пух, хорошенько подумав.
Пятачок успокоился, и скоро они уже бодро стучали и звонили в двери Совы.
А теперь самое время для… Что это за писк?
— Пятачок? С чего это ты вдруг…
— Пух давал мне уроки песния, — пропищал Пятачок.
— Ты, наверное, хотел сказать «уроки пен…»? Ну, ладно, можно и так. Уроки песния. А ведь он может, правда?
— Ну да.
— Хорошо, я только надеюсь, что он ясно понимает, какую напасть обрушивает на ничего не подозревающий мир.
— Привет, — сказал возникший откуда-то Пух. — Пятачок уже пел тебе свою песню?
— Ну, по крайней мере, начинал… Он поёт ужасно высоко, верно? Даже в ушах звенит. В человеческом мире он стал бы известен как Непревзойдённый Контртенор.
— Крот кто?
— Я сказал что-то о кроте?
— Ты сказал, что Пятачок — крот-кто-то. А я сказал…
— Да-да. Я имел в виду, что он очень высоко поёт.
— В конце концов, — сказал Пух, — он ведь Очень Маленькое Животное.
— В самом деле, — добавил Пятачок. — Не стоит рассчитывать, что поросёнок будет петь так же, как Пух. Ведь Пух поёт как крото-бас!
— Пятачок, это не самая удачная шутка…
— Шутка? — сказал Пух. — Где?
Хм, так что я хотел сказать? А, да. Теперь обратимся к силе Тонкочувствующего, Скромного и Малого — силе, которой, в принципе, обладают все Пятачки, независимо от того, прибегают они к ней или нет. Среди всех западных и восточных учений именно даосизм уделяет наибольшее внимание этой силе, которая в даосских писаниях именуется в своих изменчивых проявлениях Ребёнком, Мистической Женщиной и Духом Долины. Знаменательно, что эти проявления являются также и персонификациями самого Дao.
А начнём мы наше исследование Тонкочувствующего, Скромного и Малого с Тонкой Чувствительности. На Западе повышенная чувствительность или восприимчивость оценивается как нечто скорее отрицательное, чем положительное («О, ну вы уж слишком чувствительны!»). Но даже в своей оценке чувствительности как чего-то, от чего необходимо избавляться, Запад в известной степени признаёт могущество этого «слабого» качества. К примеру, как это уже достоверно установлено сегодня, отрицательные переживания, связанные с состоянием здоровья и основанные на негативных образах или представлениях и пессимистических внутренних диалогах, сами по себе могут стать причиной появления и развития болезни. Однако значительно менее широко известно, что основываясь на положительных ощущениях в отношении здоровья — «прислушиваясь» к телу, избегая разрушительных влияний, представляя себе и направляя исцеляющую энергию, визуализируя безупречное самочувствие и так далее — можно восстанавливать и поддерживать своё здоровье, как это уже установлено всё более и более возрастающим числом людей, некоторым из которых именно так удалось исцелиться от так называемых «неизлечимых» болезней.
Чувствительность и мастерство развиваются одновременно — как только в процессе изучения чего-то возрастает одно, возрастает и другое. Благодаря тренингу, практике и выступлениям опытная балерина прекрасно чувствует свои мышцы: как они вытягиваются и сжимаются, напрягаются и расслабляются. Используя эту свою внутреннюю чувствительность, она исполняет великолепные прыжки, вращения и приземления без какого-либо видимого усилия. Любой опытный спортсмен прекрасно знает, как и когда ему необходимо двигаться, как и когда необходимо бросить или поймать мяч и т. п., чтобы добиться победы. Последний из наших наставников в тайцзицюань до такой степени развил своё самоосознание, что способен немедленно ощутить, если кто-нибудь попытается подкрасться к нему сзади. По меньшей мере в своей области мастера любых таких особых умений очень чувствительны, а поэтому очень бдительны и восприимчивы. Как писал Чжуан-цзы:
Обладающие совершенной Добродетелью не горят в огне и не тонут в водах. Не тревожат их ни жара и ни холод, не вредят им и дикие животные. Не то, чтобы им всё было нипочём, но они ясно различают, где они могут спокойно отдыхать, а где будут в опасности. Бдительные в радостях и бедах, осторожные в прибытиях и убытиях — ничто не может повредить им.
Ничто — пока они не рискнут устроить чаепитье во время бури на дереве в доме у Совы…
Раздался громкий треск.
— Эй, что это?! — крикнул Пух. — Часы! С дороги, Пятачок! Я падаю на тебя!
— Спасите! — завопил Пятачок.
Пухова сторона комнаты неспешно приподнялась и его кресло зачем-то заспешило к Пятачку. Часы мягко заскользили по каминной полке, собирая по пути вазочки и кувшины, пока все вместе они не рухнули на то, что когда-то было полом, а теперь старалось выглядеть чем-то вроде стены. [Портрет] Дяди Роберта,