она определила. «В этом-то и заключается проблема, если ты лжешь, — всегда говорила его мать. — Часто просто не можешь точно вспомнить, что именно наврал». В особенности потому, что его постоянно спрашивали, что он делал тем вечером, как он поймал Купидона на шоссе. Причем спрашивали не только ребята из отделения, спрашивали все, везде: соседи по дому, приятели из школы, незнакомые люди на улице, девушки на пляже, девушки у бассейна, девушки в барах, девушки, которые видели его на дежурстве. Теперь он стал знаменитостью. «Полицейский, который поймал Купидона». И хотя сержант приказал молчать и открывать рот только в суде, девушки бегали не за сержантом, а за Виктором — хотели, чтобы он им рассказывал историю, как поймал самого известного серийного убийцу в Америке.
Но теперь наступил час «икс», и он не должен ошибиться.
Он сидел на скамье в форме полицейского из отдела Майами-Бич, сжав потные ладони, и ждал своей очереди. Наконец двери из красного дерева распахнулись, и громкий четкий голос бейлифа выкрикнул его фамилию.
Глава 58
Когда Си-Джей вошла в зал суда, Бантлинг уже сидел в ярко-красном комбинезоне за столом защиты рядом с Лурдес. Си-Джей чувствовала, как он следит за ней глазами, пока она двигалась по проходу к столу обвинения и с помощью Доминика доставала из коробок папки. Когда она не могла видеть Бантлинга, все равно знала: он улыбается. Она чувствовала это. «Сконцентрируйся. Сконцентрируйся. Как во время слушания любого другого дела».
Доминик сел рядом с Мэнни и Джимми Фултоном за ее спиной, в переднем ряду. Крис Мастерсон и Эдди Боуман немного припозднились, и, чтобы вообще получить места, им пришлось демонстрировать свои жетоны. Они оказались в последнем ряду, рядом с Грегом Чамберсом. С другой стороны зала, все еще в черных костюмах, но без темных очков, сидели «старшие братья», Кармоди и Стивенс, а также «главарь банды» Гракер. Си-Джей не сомневалась, что и Флорс здесь или по крайней мере прислал вместо себя заместителей, вероятно, с подготовленными федералами обвинительными заключениями на тот случай, если дело провалится. Как и обычно, репортеры находились здесь, установив телекамеры по всему залу. Он был забит до отказа.
Лурдес даже не взглянула в сторону Си-Джей, когда та вошла в зал, занявшись чтением разложенных перед ней бумаг. Си-Джей все еще не знала, чего сегодня ожидать от Лурдес, и сердце у нее учащенно билось, в горле, стоял ком. Открылась дверь, ведущая в судейский коридор, и Хэнк, бейлиф, быстро прокричал:
— Начинается заседание суда. Достопочтенный Леопольд Часкел Третий председательствует. Всем занять свои места и соблюдать тишину. Отключить мобильные телефоны.
Судья Часкел занял свое место, повернулся к Лурдес и сразу же приступил к делу:
— Итак, мисс Рубио, мы сегодня собрались здесь, чтобы выслушать ваше заявление о признании незаконными остановку автомобиля мистера Бантлинга и последовавший обыск. Я прочитал ваше заявление, поэтому начинайте. Приглашайте первого свидетеля.
Глава 59
Поскольку именно защита требовала признать действия полиции незаконными, то адвокату предстояло представлять доказательства. Защите требовалось доказать незаконность остановки автомобиля, обвинению же не требовалось отстаивать свою точку зрения. И конечно, единственным способом доказать, что требование остановиться было необоснованным, являлось привлечение свидетелей. И первым свидетелем Лурдес стал полицейский из отдела Майами-Бич Виктор Чавес.
Он спокойно вошел через двустворчатые двери в зал суда и торжественно кивнул судье Часкелу, перед тем как занять место, отведенное для свидетелей. Он поправил форменный галстук и откашлялся, зал погрузился в тишину.
Лурдес прекратила перебирать бумаги и делать пометки и через несколько долгих секунд приблизилась к свидетелю. И именно тогда все внутри у Виктора Чавеса похолодело от страха, а во рту пересохло, и именно тогда он понял, что все пропало.
Несколько недель назад он вместе, с братом ходил на Собе. Они ходили в «Кливлендер», тот же самый бар, что и Морган Вебер, последняя найденная жертва Купидона. Ее там видели в последний раз. И как и всегда, когда разнеслась новость о том, что он сидит в баре, «тот полицейский, который поймал Купидона», отовсюду появились женщины. Они подходили с разных сторон и интересовались, как он поймал преступника. Они хотели знать, нельзя ли им провести какое-то время на заднем сиденье его патрульной машины. Это было невероятно.
Как только он тогда уселся в баре, симпатичная рыженькая девушка в туго обтягивающей грудь розовой футболке и ее черненькая подружка оказались рядом с ним, спрашивая, правда ли, что он поймал Купидона. Виктор уже пропустил несколько стаканчиков перед тем, как добраться до «Кливлендера», а потом еще и там добавил, и очень скоро он почувствовал себя великолепно. Его брат сильно напился, практически не стоял на ногах. А эта рыженькая явно хотела отдаться Виктору и раскрыв рот ловила каждое его слово. И он знал, что это еще одна ночь, когда ему легко удастся снять девчонку.
Теперь Чавес сидел на жестком деревянном стуле с жесткой спинкой и на него смотрели глаза всех, кто собрался в зале суда, работали камеры, а Виктор знал, что все пойдет прахом. На лбу выступила испарина, и капельки пота стали скатываться по вискам. Он чувствовал, как они катятся по шее, и плотно сжал сухие губы.
Адвокат, представлявшая обвиняемого, стояла перед ним в консервативном сером костюме, скрестив руки на груди. Это была черненькая подружка той рыжей из «Кливлендера».
И Чавес знал, что рассказал ей слишком много.
Глава 60
Что он тогда говорил? Что он тогда говорил?! В голове у Чавеса все перепуталось, словно магнитофон сжевал пленку. Он тысячу раз рассказывал все по-разному, но что именно он говорил? Какую версию слышала черненькая? Виктор столько выпил, что едва ли в ту ночь помнил, как его зовут, когда наконец добрался домой.
— Пожалуйста, представьтесь для протокола, — попросила адвокат.
— Виктор Чавес, отдел полиции Майами-Бич, — пролопотал он. «Расслабься, расслабься. Попытайся расслабиться».
— Сколько времени вы служите в отделе полиции Майами-Бич?
— М-м-м... с января. С января двухтысячного года.
— Теперь давайте перейдем к делу, полицейский. Вы дежурили с трех дня до одиннадцати вечера девятнадцатого сентября двухтысячного года, в тот вечер, когда был арестован мой подзащитный, Уильям Бантлинг. Так?
— Да. Да, дежурил.
— Именно вы тот полицейский, который приказал ему остановиться?
— Да.
— Какие события предшествовали вашему требованию остановиться?
Чавес тупо огляделся, словно надеясь, что кто-то придет ему на помощь.
— Другими словами, что произошло в тот вечер, полицейский Чавес?
Чавес хотел зачитать фрагмент своего отчета, но Лурдес остановила его:
— Пожалуйста, своими словами, по памяти, полицейский.
Си-Джей поднялась с места.
— Возражение обвинения. Свидетелю дозволяется просматривать документы, которые могут освежить его память.
Судья Часкел склонился вперед и скептически оглядел Чавеса:
— Пока он не заявлял суду, что ему требуется освежить память, мисс Таунсенд. Кроме того, полицейский, я подозреваю, что это был самый важный день вашей недолгой службы в правоохранительных органах и вы должны помнить каждую минуту того вечера. Почему бы вначале нам не попробовать все вспомнить без отчетов?
Си-Джей медленно выдохнула, пытаясь не встречаться взглядом с полицейским, в глазах которого читалось отчаяние.
— Я патрулировал район. Я был на Вашингтон-авеню, когда увидел этот «ягуар», он с превышением
