писк рации и немедленно понял: дело плохо. Еще даже до того, как ему сообщили, что на улице Мимозы, похоже, произошло убийство. Он включил мигалку и выехал на Харвейз в тот самый момент, когда темная синь неба начала превращаться в черноту. Когда он добрался до дома номер 445 по улице Мимозы, там уже находились трое полицейских, включая Джонни Найта, который встретил его у дороги.
— Послушай моего совета, — сказал Джонни, протягивая Хеннесси сигарету и зажигалку, — Разворачивайся и поезжай куда-нибудь в другое место.
Они поднялись на крыльцо, дымя сигаретами в темноте.
— Все так плохо?
— Еще хуже. Настоящий кошмар.
Хеннесси был знаком с семьей, жившей в этом доме, во всяком случае, всегда здоровался с Роем Найлзом, когда на каникулах водил детей в принадлежавшую ему закусочную. Если он не ошибался, жену Найлза звали Мэри, у них было двое детей: дочь-школьница и сын, который летом подрабатывал у отца в закусочной. Едва они вошли в дом, как послышался женский вой, значит, жена, по крайней мере, была жива.
— Только что звонили из больницы. Его не успели довезти, — сказал Найт. — Хозяина. Найлза.
Ботинки у Хеннесси были в грязи, и он вытер их о коврик в передней.
— Нужно поговорить с парнишкой, — сказал Джонни Найт, — С Рэймондом.
— Как его убили?
— Ножом. Одиннадцать ранений.
— Боже мой, — покачал головой Хеннесси, — Подозреваемые есть?
— Его уже взяли. Это пацан. Мать и сестра в спальне. Обе в истерике. Все произошло в подвале. Найлз устроил там самое настоящее бомбоубежище, представляешь? У него там запас консервов на шесть месяцев, рация, вода, все, что нужно.
— Это там он его?
Найт покачал головой.
— В прачечной. Там ужас что творится.
Парнишка сидел на кухне, свесив голову и обхватив ее руками. Хеннесси поздоровался с двумя другими полицейскими и судебно-медицинским экспертом, которого вызвали из Хемпстеда.
— У него крыша съехала, — сказал один из полицейских, Тед Флинн — Можешь попытаться поговорить с ним, если хочешь, но мы отвезем его сначала в участок для оформления, а оттуда переправим в психиатричку.
Рэймонду только что исполнилось семнадцать, он учился в старших классах, как Рикки Шапиро, но она знать не знала о его существовании. Он был худой и коротко стриженный, сквозь курчавые волосы просвечивала кожа головы. Лицо, обычно и без того бледное, сейчас казалось каким-то сероватым. На парнишке были коричневая рубашка и песочного цвета брюки с белыми кроссовками, вид у него был такой, будто его вот-вот вырвет. Хеннесси взглянул на мальчишку и подумал: «Ну за что мне это все?» Он попросил оставить его с арестованным наедине минут на десять, и когда все остальные вышли в гостиную, открыл холодильник и вытащил оттуда две бутылки кока-колы. Усевшись напротив Рэймонда, он открыл обе бутылки и протянул ему одну.
— На, выпей, — посоветовал он. — Успокоит желудок.
Парнишка вскинул на него глаза и с усилием сглотнул. При взгляде на кока-колу у него появилось такое выражение, как будто он умирал от жажды. Хеннесси поставил бутылку на стол. Рэймонд взял ее и одним махом осушил до половины, потом вернул на место.
— Они считают, что ты псих, — сказал Хеннесси, — По их мнению, в деле все проще простого, так что тебе даже сказать нечего.
Парнишка задрожал и уставился в пол, но Хеннесси видел, что он внимательно слушает.
— Например, о том, что это была самозащита. Или несчастный случай. Или это вообще сделал кто-то другой, а этим идиотам только и нужно найти того, на кого можно повесить вину.
— Это я сделал, — произнес Рэймонд.
Хеннесси сделал глоток кока-колы.
— Хочешь печенья? — спросил он. Парнишка покачал головой, но Хеннесси все же взял несколько печений из жестяной банки на столе. Его тоже подташнивало, но он заставил себя проглотить одно. — Твои мать с сестрой плачут в комнате.
— Отстаньте от меня, — буркнул Рэймонд. — Пускай везут меня куда хотят.
— Одиннадцать ранений.
— Что вам от меня нужно?! — взорвался Рэймонд. Он был худой, ничем не выдающийся подросток, которого никто не замечал.
— Мне нужна твоя версия, — пожал плечами Хеннесси, — Я хочу выслушать твою историю.
Его история началась в прачечной, куда отец всегда отводил его, когда хотел вздуть. Он заставлял Рэймонда ждать наказания день-другой, а потом устраивал ему трепку. Только на сей раз Рэймонд решил, что не позволит этому случиться, он думал, что достаточно будет пригрозить отцу ножом, и тот оставит его в покое, однако Найлз-старший при виде ножа лишь разъярился еще больше, и отступать Рэймонду было некуда. А после того, как он ударил отца в первый раз, он уже не мог остановиться, поэтому решил, что сошел с ума, и согласен был, чтобы его отправили куда угодно, только бы не слышать воя матери.
— Допивай кока-колу, — сказал Хеннесси, когда парнишка закончил свой рассказ.
— Мне никто не поверит. Мать всегда включала радио погромче, чтобы ничего не было слышно.
— Я тебе верю.
Он оставил парнишку на кухне и вышел к коллегам.
— Отец регулярно избивал его.
— Правда? — вскинул брови Джонни Найт, — И за это он одиннадцать раз ударил его ножом?
— Он не хотел. Так получилось.
— Брось, — отмахнулся Тед Флинн, — Ты сам-то этому веришь? И нож у него тоже оказался совершенно случайно?
Часть соседей, особенно одноклассники Рэймонда, которые не раз замечали у него синяки, когда он переодевался на физкультуру, поверили, часть — нет. Однако это не имело значения, потому что доказательств все равно не было, и, кроме Хеннесси, за мальчишку никто не вступился, поэтому Рэймонда отправили в психиатрическую больницу. Новость разлетелась по округе в считаные часы. В ту ночь отцы семейств лежали без сна, а матери с тревогой вглядывались в лица сыновей в поисках признаков неладного. Как такое могло случиться, спрашивали себя эти люди, просыпаясь, но и во сне этот вопрос не давал им покоя. Дети и родители старались вести себя друг с другом подчеркнуто вежливо, как будто ждали, что должен сорваться еще кто- то, и пытались сделать так, чтобы этот кто-то оказался не из их числа. Люди испуганно перешептывались, но вслух о семье Найлз никто не говорил. Хеннесси три дня потратил на опрос учителей и родственников, но ни до чего так и не докопался. Люди старались под любым предлогом увильнуть от разговора, давали односложные ответы, и даже его собственные коллеги не желали ничего слушать об этом деле, более того, его вообще начали сторониться. Когда в конце концов он по итогам расследования подал начальству рапорт, в котором не было ни одного худого слова в адрес отца парнишки, Джонни Найт пригласил его сыграть в покер, а когда Хеннесси появился, все остальные принялись хлопать его по спине и угощать сигаретами, радуясь, что он отступился от этого дела и можно принять его обратно в свои ряды.
Он выиграл четырнадцать долларов и пришел домой уже за полночь. Обычно в таких случаях он сам делал себе сэндвич, однако на этот раз, когда он вошел в кухню, оказалось, что Эллен приготовила ему поздний ужин: бараньи отбивные с гарниром из отварной моркови с маслом и печеного картофеля со сметаной.
— Мне просто захотелось что-нибудь приготовить, — принялась оправдываться Эллен, когда муж с изумлением воззрился на ужин.
— Ну ладно, — сказал наконец Хеннесси, — Спасибо.
Эллен сидела напротив него и смотрела, как он ест.
— Не хочешь поговорить? — спросила она. Джо наколол на вилку печеную картофелину и покачал головой.
