— Как тебя зовут, гот?
— Дилинг, из рода Выдры.
Лех усмехнулся:
— У нас считается, что человек произошел от человека, а не от зверя. Но все равно, я запомню твое имя.
— Ага, — кивнул Дилинг.
Лех сидел, привалившись к березе, а прусс стоял перед ним.
— Садись, — сказал Лех. — Отныне я разрешаю тебе сидеть при мне. А доберемся до Гнезно — я посвящу тебя в рыцари.
— Мне это не нужно, — сказал Дилинг. — Да и ты уже не доберешься до Гнезно.
— Разве мы поехали не в ту сторону?
— Мы уже приехали, князь. Я ведь говорил, что должен убить тебя.
— Да, но ведь ты не сделал этого. Садись же!
— Я это сделаю сейчас.
Только тут Лех заметил, что прусс держит руку на рукоятке кинжала. Тот еще был у него в ножнах, но само положение руки вызвало у князя прилив холодной тошноты. Он потянулся за мечом, одновременно заметив, как внимательно прусс следит за его движениями.
— Ты что это вздумал? — спросил Лех, поднимаясь с земли.
— Молись, князь, не теряй времени, — сказал Дилинг.
Лех уже встал на ноги и почувствовал себя увереннее.
— Ах ты быдло!.. — рявкнул он.
Вытащить меч князь успел только до половины. Длинное лезвие кинжала вошло ему в голову снизу вверх точно под мочкой левого уха, и он рухнул без единого звука и вздоха.
Дилинг снял с его пальца печать с орлом и спрягал в кожаный кошелек на груди. Потом обтер кинжал пучком травы и занялся разоблачением князя. Доспехи были добротны и богаты. Вместо кольчуги — склепанный из тонких чешуек гибкий панцирь с наплечниками в виде львиных морд. Меч был непривычно длинен для Дилинга, но хорошей работы и стоил прилично. Его он тоже взял. Щит же — массивный, украшенный кованым гербом, неудобный и слишком заметный — он положил на тело князя. Теперь ляхи по крайней мере по щиту узнают его.
Погрузив добычу на лошадь Jlexa, Дилинг неторопливо отправился на север.
Глава 28
Бросившись в погоню за краковцами, Святополк был вынужден тут же ее прекратить. Объявился один из оставленных для защиты Сартавицы рыцарей и, еле ворочая языком от усталости, сказал, что в замке пруссы.
— Какие пруссы?! — изумился еще разгоряченный схваткой Святополк. — Ты что плетешь, идиот?!
— Не знаю какие, князь… С рогами. Ночью они как-то прокрались в замок…
«Пруссы с рогами… Пьяный он, что ли?» — мелькнуло у Святополка. Он хотел накричать на рыцаря, стоявшего перед ним в исподней рубахе, но вдруг до него начало доходить то, о чем он до сих пор старался не думать. Крива, Великий коварный Жрец, проклятый колдун, лучшего случая для мести Святополку за заигрывания с добринцами и не мог найти. И ему, Святополку, опытнейшему воеводе, следовало бы подумать об этом раньше, до того, как опьяненный возможностью разделаться со своим бывшим господином, он бросился на юг и обнажил спину. Как мог он, старый матерый зубр, так легко попасться в простейшую ловушку?!
Спешно, даже не взглянув на добро в обозах краковцев, Святополк собрал воинов и помчался к своим владениям.
«Пруссы в Поморье! Один Бог знает, что они могут там натворить!» — думал он.
Успели пруссы гораздо больше, чем даже мог предположить Святополк. Разграбив Дантек и стерев с лица земли монастырь Оливы вместе с его обитателями — монахами-рыцарями добринского ордена, пруссы направились на юг, быстро занимая города и поселки вверх по течению Вислы. К тому времени, когда их встретил Святополк, они уже перешли границу Поморья, вторглись в княжества Великой Польши и взяли Накло и Вышеград. Святополк, между прочим, смог убедиться, что их рога не приснились нерадивому воину.
Два войска стояли друг против друга в долине между холмами южнее пылавшей Быдгощи. Впереди пруссов гарцевал на вороном жеребце витинг в шлеме с рогами по бокам. Святополк высоко поднял свое копье и демонстративно воткнул его в землю. Прусс помедлил, потом отделился от своих и поскакал к поморянам. Святополк тут же послал коня навстречу.
Когда прусс подъехал настолько, что можно было разглядеть его лицо, Святополк увидел у него на шлеме бивни вепря и узнал знак одного из самых знаменитых родов самбов, поставлявшего Криве воинов для охраны и специальных заданий. Участие этих витингов в походе указывало на серьезность намерений Кривы. Святополк поблагодарил всех богов, каких знал, за то, что они дали ему благоразумие не ввязаться в драку с пруссами.
У самба было изуродовано вертикальным шрамом лицо, отчего оно казалось оскаленным в злой усмешке.
— Ну что, князь, как будем биться? — весело спросил самб.
— Да это уж — как придется… Вы зачем мои земли пожгли?
— А ты зачем к нам монахов засылал?
— Я их не посылал. У них на то свои господа имеются.
— Нам это без разницы. На твоих землях они себе и кров, и прокорм нашли, тебе отвечать.
Святополк окинул взглядом ряды пруссов. С виду их было меньше, чем поморян. Но князь знал этих воинов, не ведавших ни страха, ни разума в битве, и одной только яростью наводивших ужас на противника. А сколько у него найдется рыцарей, готовых достойно встретиться с самбами? Полтора, два десятка. Остальные разбегутся.
— Мы можем разойтись и мирно, — сказал Святополк.
— Это как же? — усмехнулся самб.
Святополк сделал вид, что не заметил иронии и сказал:
— Вы платите мне пятьсот марок[57] за ущерб, а я пропускаю вас к ляхам.
Самб рассмеялся. Лицо его и впрямь стало походить на рыло оскалившегося кабана. Святополк стиснул зубы, чтобы не разразиться бранью.
— Хорошо, — буркнул он. — Триста марок.
— А может, так, — продолжая смеяться, сказал Вепрь. — Ты платишь нам пятьсот марок, а мы пропускаем тебя в Поморье? Или твоя голова дешевле, князь?
— Да ты, дикарь, знаешь ли, с кем разговариваешь? — не выдержал Святополк. — Перед тобой князь!
Самб разом перестал смеяться и злобно посмотрел на Святополка.
— А ты, капитан Дантека, знаешь ли, что перед тобой вождь Вепря?
Святополк видел, что самб еле сдерживается, чтобы не пустить в ход меч. «А ведь мне его, пожалуй, не осилить», — быстро подумал князь.
— Ты оглянись, воевода, — презрительно сказал Вепрь. — Тебе ли сейчас торговаться?
Святополк повернулся, и у него захватило дух. Всюду, сколько хватало глаз, и в долине, и на склонах холмов были пруссы. Поморяне жались испуганным стадом.
— Что, князь, будем биться или заплатишь откупные? — прервал его оцепенение самб.
— Заплачу, — сказал Святополк, не сводя глаз с пруссов.
Он впервые видел их в таком количестве. По знакам на треугольных кожаных флажках князь
