доме до тех пор, пока не провоняет вся деревня. Я хочу, чтобы моя душа отправилась в леса Одина сразу после смерти.
— Хорошо, я прикажу сложить погребальный костер сразу, как только ты отдашь Богу душу. Не хочешь ли ты сам окреститься?
— Нет, — резко сказал Балварн. — Я и так прожил жизнь с чужими богами. А сейчас уходи. В доме для витингов приготовлено угощение для тебя и твоей дружины. Уходи. Мне нужно приготовиться. После трапезы вернешься. Я научу тебя, как найти того, кого ты ищешь.
Ванграп помедлил, ожидая, что Балварн еще что-то скажет, но тот только отмахнулся.
С холмов сползали сумерки. Отряд был в седлах, руки — на рукоятках мечей. Притихшая деревня казалась им затаившейся. Но это могло объясняться и тем, что жители ждали смерти вождя. Ванграп приказал спешиться.
Подошел Виссамбр, волоча за собой мергу. Руки у нее все еще были связаны.
— Ее брат умер, а больше никаких родственников нет.
— Ну, так у брата должно же быть какое-то имущество. Он был витингом, участвовал в набегах!
— Он умер еще утром. Сразу, как только она ушла за травами. А поскольку она долго не возвращалась, племя сочло ее пропавшей… Там все пьяные, и уже ничего не осталось. Они даже попытались продать мне ее саму.
Ванграп вытащил нож и подошел к мерге.
— Как тебя зовут?
— Битта. Не убивай меня, я буду тебе рабыней, служить буду.
— Мне не нужны рабы.
Она опустила голову. Ванграп перерезал ей веревки на руках.
— Иди с Богом.
Глава 5
Ванграп сидел, вытянув ноги к очагу, и смотрел, как подрумянивается мясо на окороке медоеда, шпигованном диким луком. Мяса на окороке уже было мало, выглядывала желтая кость. К очагу все реже подходили воины, разговор становился тише, и кое-кто храпел, привалившись к черным, закопченным бревнам стены, а пиво все подавалось. Неполные жбаны доливались, взамен пустых появлялись тяжелые, в пене.
Он как-то быстро захмелел. Веки тяжелели, голова то и дело валилась на грудь. Ванграп знал, что надо бы выйти, проверить дозоры, да и до ветру неплохо бы сходить, и он уже порывался сделать это несколько раз, но голова была неподъемной, а тепло очага таким уютным… Да и что тут, у старого Белого Ворона может произойти? У старого Белого Ворона… Вместе с его отцом, совсем мальчишками, они пришли откуда-то с севера, из-за моря, из каменистого края морских волков. И где-то у самой Самбии их окружили лодьи данов, и вода стала красной от крови… И в этой красной воде огромной белой медузой расплылись длинные седые волосы старого Балварна. И рука его со шрамом от братания тянется за мечом через край дубовой лохани с красной водой, но никогда уже ей не дотянуться… Никогда уже Балварну, бывшему Олафом при рождении, не умереть с мечом в руках, как умирают в краю его предков… Высоко, возвышаясь над краем лохани, торчит рукоятка рыцарского кинжала… Глубоко в сердце Балварна проникло его острие…
Ванграп тряхнул головой, отгоняя дурацкий сон. Потомок морских волков, самбийский князь, крестоносец — что, кроме крови, могло ему присниться?
Он пошарил рукой на столе позади себя, но кружки не нашел. Тогда подтянул жбан и напился из него. Встал, шатаясь, звеня шпорами в тишине, — отряд спал, кого где сморило, — и, придерживаясь за стены, вышел во двор. Так же, по стене, завернул за угол. Долго сливал накопившееся за вечер бражничества. Глаза не открывались. А хоть бы и открылись? Что в такой тьме увидишь? Тяжело же пиво у Ворона… Давно он так не напивался. Ноги отказывались держать его, голову невозможно было выпрямить… Надо поспать… Чуть-чуть поспать, и все будет в порядке… Он присел в песок у стены — сейчас, немного подышу воздухом и пойду посплю. И уснул. Но перед тем как мозги его отключились, что-то шевельнулось в них, как будто что- то было не так, чего-то он не увидел, что должен был заметить.
Он не увидел дозорного у входа. Тот лежал за тем же углом, что и Ванграп, в двух шагах от него. И хотя горло его было разорвано так, что голова едва не отвалилась от туловища, крови под ним почти не было.
Глава 6
Ванграп проснулся от резкого запаха, шибанувшего в нос. Из закрытых глаз выступили слезы. Перед глазами покачивалась сосновая лапа с шишками. В мозгах — какая-то мешанина из невнятных воспоминаний: мерга со связанными руками; полоска румяного мяса, срезанного с медвежьего окорока; Виссамбр, приплясывающий со жбаном пива; длинные белые волосы прусского вождя… Вождь!.. Балварн!.. Ванграп должен был проводить его по законам морских волков. Он начал вспоминать… Мерга… Ее железная гривна с маленькими серебряными колокольчиками… Нет, это ему не кажется. Он действительно видел перед собой маленькие колокольчики на шее склонившейся к нему девушки.
Ванграп попытался встать. Все со звоном поплыло в сторону. Он тряхнул головой, и с нее посыпались пучки травы. Снится ему все это? Вдруг — опять — резкий, раздирающий ноздри запах. Он отшатнулся, ударившись затылком о дерево.
— Очнулся, князь?
Мерга стояла на коленях, заглядывая ему в лицо. В руках у нее был горшочек, который она тут же сунула ему под нос. Запах из горшочка подбросил Ванграпа на ноги. Он уже стоял, но его шатало, и он опять опустился на хвойную подстилку.
— Очнулся, князь? — снова спросила мерга.
— Ты чья?
— Из рода Ворона. Меня зовут Битта. Я тебе еще вчера говорила.
Да, теперь он вспомнил. Виссамбр должен был взять коня в выкуп за эту девицу. Виссамбр!..
— Где мои витинги?
Она покачала головой.
— Никого нет, князь. Воины Ворона вырезали всю твою дружину.
— Ты врешь, мерга. Балварн — брат моего отца.
— Его убили еще раньше. Вам дали пиво, настоянное на моке — сон-траве, и, когда вы уснули, вайделот вытащил у тебя нож и заколол Балварна. А потом собрал род и сказал, что это сделал ты. Они были пьяные — пропивали даллисы от моего имущества… Тебе повезло, что ты спал во дворе.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я вернулась, чтобы попросить тебя взять меня с собой.
Она отвернулась. Ванграп понял, что Битта заплакала.
— Повязка на ране моего брата была смочена соком ядовитых трав. Он мог стать вождем Ворона, если б Балварн ушел в Страну предков. Если б вы меня сразу отпустили, я могла бы его спасти.
«А теперь ее отдадут в женно первому, кто войдет к ней», — подумал Ванграп. Он понемногу приходил в себя.
— Кто убил твоего брата?
— Вайделот.
— Зачем?
— Крива требовал, чтобы мы объединились с другими родами для войны с крестоносцами. Балварн был против. Моему брату это тоже не нравилось. Он говорил, что натанги, вармы и другие племена
