заключили союз с монахами и стали от этого только сильнее. У них появилось много нового оружия и железных инструментов.
— Как я попал сюда?
— Это я тебя перетащила. Возьми меня с собой. Мне некуда идти и страшно оставаться в деревне. Я боюсь вайделота.
— Помолчи, — сказал Ванграп. — Мне нужно подумать.
От того места, где он находился, ближе всего было до Гирмовы. Но две недели назад этот замок опять перешел к самбам. На северном берегу строился Нойкурен, но положение Ордена там было шатко, и на помощь оттуда трудно было надеяться. А до Лохштедта он доберется только к вечеру, и то, если удастся выкрасть лошадей и оружие. Значит, завтра, когда он вернется сюда с отрядом рыцарей, в деревне уже никого не будет. Они уйдут сегодня, как только обнаружат, что Ванграпа нет среди трупов. Да… когда они увидят, что упустили его и поймут, что их теперь ждет, они быстро протрезвеют.
И еще кое-что… И это было главным. Очень уж воняло псиной.
— Белый Ворон был братом моего отца и для меня он сделал когда-то очень много, — сказал Ванграп. — Я обещал ему, что проведу его душу к предкам. Я это сделаю.
Глава 7
Когда он ушел, Битта опять заплакала. Плакала тихо и долго. Потом успокоилась и стала ждать. Он сказал — жди, если вернусь, то заберу тебя с собой. Если до вечера меня не будет, тогда иди на северный берег, к замку Нойкурен, и расскажи все, что знаешь. Но он вернется. И заберет ее с собой. «Кстати, — сказал он, уходя, — крестоносцы зовут меня Альбрехт фон Эбур. Запомни». Странное имя, непривычное для уха, сразу и не выговоришь. Его так никто и не звал. Говорили — князь Ванграп, или Крестоносец из Вепря, или даже — Идущий Тропой Одинокого Волка. Так стали говорить недавно, когда он начал рыскать по Самбии, охотясь на Криву. Да разве того кто-то может поймать? Князь Ванграп — славный витинг, самый удачливый витинг в Самбии, так все говорят. Он вернется. Может, он даже возьмет ее в женно… Правда, Битта слышала, что у крестоносцев не бывает жен, но не верила в это. Разве может воин жить без женщины?
Она сидела под сосной, обхватив руками колени, и слегка раскачивалась. Услышав шорох где-то сбоку, в орешнике, она вскочила и хотела убежать, но увидела, что это всего лишь собака. Большая рыжая собака. Она вышла из орешника и стояла, разглядывая Битту.
— Ну? — спросила Битта. — Ты чей? Откуда ты здесь? Иди сюда.
Она вытянула руку и сделала шаг к собаке. Пес чуть присел на задние лапы и вдруг прыгнул и сшиб ее с ног, опрокидывая на спину.
Глава 8
Дозорный лежал в ухоронке и смотрел, как прямо на него через поляну идет человек в кольчуге, но без оружия. Такое снаряжение немного озадачило витинга, но дело свое он знал хорошо, и в точно рассчитанное время он явился как из-под земли, упирая наконечник копья в грудь незнакомцу.
— Ты чей?
Незнакомец добродушно кивнул, сделал какое-то движение, и дозорный вдруг понял, что его копье зажато у того под мышкой. Он знал, что должно произойти за этим, но сглупил. Вместо того чтобы отпрыгнуть в сторону или пригнуться, он попробовал выдернуть копье. Оно не поддалось. Тем временем тело незнакомца закончило полный оборот вокруг своей оси, и его нога со всего маху ударила дозорного в висок. Он упал, но сознания не потерял, и потому еще успел увидеть, как входит в него копье.
Следующим Ванграпа увидел дозорный у ворот деревни. Он дал человеку без оружия подойти достаточно близко. Как раз на такое расстояние, чтобы можно было наверняка попасть дротиком. Поднял руку, давая знак остановиться. Копье он держал наготове. Человек остановился и тоже поднял руки, показывая, что в них ничего нет. Дозорный хотел спросить того — кто он? Как вдруг человек махнул рукой, и откуда-то, чуть ли не из рукава кольчуги, вылетел тяжелый прусский пейле. [104]
Витинг, охранявший ворота с внутренней стороны, нервничал. То, что они натворили ночью, даром для Ворона не пройдет, — думал он. Если б они убили князя Ванграпа, как обещал жрец, никто бы о ночной резне и не знал. Но среди убитых Ванграпа не оказалось, он ушел. А это значило, что рано или поздно вернется. С отрядом крестоносцев или во главе своей дружины, но он обязательно найдет род Ворона, куда бы они ни ушли. Вепрь всегда был знаменит не только славными витингами, но и мстительностью.
Витингу показалось, что снаружи, за воротами, кто-то негромко вскрикнул. Он посмотрел в щель между створками, но обзор был плохим и он ничего не увидел. Витинг прислушался, но и не услышал ничего. Тогда отодвинул засов и выглянул наружу. Там должен был стоять дозорный из его смены, но того почему- то не оказалось. В то же время он заметил, что неподалеку от ворот, в траве, лежит нечто похожее на куль с зерном. Он вышел посмотреть. Это оказалось тем самым дозорным, которого не было у ворот. Лицо его было залито кровью, и из глазной впадины на месте правого глаза торчала рукоятка ножа. Витинг хотел закричать, поднимая тревогу, но сзади на него кто-то навалился, захватив шею в замок. Поначалу он еще хотел что-то сделать и даже вытащил меч, но потом бросил его, вцепившись ногтями в руки, лишившие его воздуха. Он царапал и рвал их, пока не ослаб.
Ванграп подобрал его меч.
Люди Ворона суетились, собирая скарб для перехода на новое место, и на Ванграпа никто не обратил внимания, когда он прошел через деревню к дому жреца.
Вайделот стоял спиной ко входу, укладывая свои побрякушки в дубовый сундук и, казалось, не заметил, что кто-то вошел. Но как только Ванграп приблизился, резко обернулся, взмахнув кривым ляшским мечом, неизвестно как появившимся у него в руке.
Жрецы не умели драться — их никто не учил этому. Ванграп без труда вышиб у него меч и поставил на колени.
— Где Крива?
Вайделот, злобно пожирая Ванграпа глазами, молчал. Ванграп хотел четвертовать его, может, тогда он разговорился бы, но времени было мало. Да и шумное это развлечение.
— Мне очень жаль, что ты так легко умрешь, — сказал Ванграп. — Но у меня нет времени на что- нибудь поинтереснее.
Он коротко размахнулся мечом и снес жрецу голову. Обезглавленное туловище дергалось, разбрызгивая по стенам ядовитую кровь.
Ванграп вытащил факел из дорогой железной подставки и сунул его в сундук с амулетами. Когда там загорелось, дымя вонью паленой шерсти, он бросил факел на шкуры постели.
Трупы воинов его отряда были выложены в ряд вдоль штабеля из бревен, приготовленных для погребального костра в центре деревни у дома вождя. Они были нагими — пруссы сняли с них даже нательные кресты.
«Простите, братья, — подумал Ванграп. — Я не могу похоронить вас по-христиански».
Впрочем, многие из них, хоть и были крещеными, не имели глубокой веры и служили Ордену только потому, что ему служил их князь.
В доме Балварна сильно пахло смолой. На жаровне, пристроенной над очагом, потрескивал янтарь. Факелы не горели, и дальние от очага углы были темными. Белый Ворон лежал на носилках в боевом облачении. По правую руку от него — мертвое оружие, по левую — одна из женно.
Велдиснан[105] Балварна еще не поделили. В сундуках Ванграп нашел целую кучу и чужеземных доспехов, и прусской бруньи самого разного происхождения. Он выбрал себе вполне приличный нагрудный панцирь, налокотники и кольчужный подшлемник. Хорошего шлема не
