— Стой! — крикнул Литош.
В то же время с другой стороны подбежал Айснер.
Убедившись, что ему уже не убежать, да в этом и не было никакого смысла, поскольку его все равно заметили, Ульрих остановился. Все трое молчали.
— Улли, будь человеком! Давай поговорим! — спокойно предложил ефрейтор Айснер.
Ульрих молча опустился на землю. Ребята сели рядом.
— Стоит ли из-за девчонки так переживать? Брось! Нечего сказать, втюрился, как мальчишка. Не люб ты ей, ну и не надо! — начал уговаривать пастушка Литош.
— Улли, Улли!.. — Айснер покачал головой. — И что с тобой теперь делать?
Фихтиер ничего не отвечал. В молчании прошло несколько минут.
— Скажи, а твоя губная гармошка с тобой? — неожиданно поинтересовался Литош.
Фихтнер молча кивнул.
— Тогда слушай меня внимательно, — начал Литош. — Ты вместе с нами войдешь в зал и в самый разгар вечера исполнишь что-нибудь из своего обширного репертуара, понял? Это единственная возможность для того, чтобы хоть как-то легализовать твое появление здесь.
— Я поговорю об этом с лейтенантом Анертом, — вызвался ефрейтор Айснер.
— Только не вздумай играть что-нибудь дикое при такой-то аудитории! — предупредил Литош. — А то я тебе при всем честном народе накостыляю, и эти учения для тебя закончатся совсем плохо.
Литош поднялся первым и подал руку Ульриху. Все трое направились к Дому культуры.
Танцевальная площадка была переполнена. Многие пары танцевали даже в проходах между столиками. Лоре Вернер танцевала с полковником Шанцем. Полковник Бредов пригласил Рут Древен.
Генерал Вернер остался за столом один. Он был доволен. В зале царило веселье. Оно сблизило всех этих людей, таких разных и по характеру, и по взглядам на жизнь. Но, оказавшись здесь, они забыли и о недавних неприятностях, и о недоработках, и о собственных недостатках. Все — от комдива генерала Вернера до простого солдата — радовались успеху дивизии, и каждый по праву считал, что какая-то частичка этого общего успеха принадлежит и ему.
А завтра утром для личного состава дивизии начнется обычный трудовой день. И генерал Вернер уже сейчас, сам того не желая, думал о нем. Еще когда он был лейтенантом и командовал взводом, он мечтал после каждых учений посещать тот участок местности, на котором действовал его взвод, и не спеша анализировать собственные действия и действия своего подразделения. Однако этого ему никогда не удавалось сделать. Обычно после окончания учений они сразу же возвращались в казармы, и уже на следующий день ему приходилось заниматься повседневными неотложными делами. Некогда было остановиться, оглянуться.
Вот и завтра будет так же. Ему снова придется уехать в расположение штаба с чувством, что он не сделал чего-то важного, чего-то не довел до конца…
— О чем думаешь, Конрад? — спросил Вернера полковник Шанц, подойдя к столу.
— Садись, Карл, — предложил Вернер. — Знаешь, у меня такой характер, что, когда что-то крупное и важное успешно заканчивается и отходит, так сказать, в прошлое, мне становится немножко грустно.
— Я тебя понимаю.
— А где же Лоре? — поинтересовался Вернер.
— Ее похитил Нойцмэн.
— Твоя дочка хорошо придумала, что привезла мою жену сюда.
— Можешь ей сам об этом сказать, — заметил Шанц.
— Чуть позже. Сейчас не стоит им мешать.
— Да, кстати, Виттенбек согласен.
— На что согласен? — спросил генерал.
— Занять должность Койнера.
— Великолепно! Карл, большое тебе спасибо за это.
— Он не очень-то и упирался, — сказал Шанц и, немного помолчав, добавил: — Если разрешишь, я незаметно исчезну. Домой поеду, а то с моим старшим сыном… что-то происходит… Надо ему помочь…
— Конечно, конечно! — кивнул Вернер.
Вскоре танцевальный вечер окончился. Все танцующие вернулись к своим столикам, а к микрофону подошел директор Дома культуры. Он попросил внимания и тишины и объявил, что сейчас перед собравшимися выступит молодой и талантливый солдат. И он сделал знак в сторону правой кулисы.
Медленно переставляя ноги, не глядя в зал, на сцену тяжелой походной вышел Ульрих Фихтнер. Он смотрел себе под ноги, словно боялся споткнуться обо что-то. Когда солдат остановился и поднял руки, поднеся к губам маленькую гармошку, его погоны на плечах оттопырились, будто маленькие крылышки. Он закрыл глаза и подождал, когда в зале смолкнет шум.
Но полная тишина установилась только тогда, когда он начал играть. Из его губной гармошки полились прозрачные, чистые звуки, будто играли на флейте. Это была популярная песня: «Если б был я птицей вольной…»
Заслышав красивую мелодию, все присутствующие повернули головы к сцене. Даже официантки и те остановились в углу зала. Мелодия лилась как воспоминание о том, что прошло и уже никогда не вернется. Музыка захватила слушателей. И вот кто-то из сидевших в зале стал подпевать. Пели в основном мужчины, женщины же и девушки молчали, ведь это была песня особенно близкая и понятная тем, на ком надета военная форма, ибо их желание встретиться с любимой пока не могло осуществиться…
Когда Фихтнер кончил играть, никто не пошевелился, в зале стояла удивительная тишина. Первым нарушил ее сам Ульрих. Стуча каблуками, он отошел от микрофона и направился за кулисы. Вслед ему раздались дружные, продолжительные аплодисменты.
Но ни Фридерика, ни Виттенбек не слышали песни Ульриха. Еще до появления Фихтнера на сцене они вышли из зала. Их эта песня уже не касалась, потому что сегодня их желания и мечты исполнялись. То, что они оказались вместе, Фридерика и Франк воспринимали как нечто закономерное. Позже они будут часто говорить о своих сомнениях и страхах, вспоминать о том, как сначала потеряли друг друга, но потом все-таки нашли.
Они остановились у забора. Со стороны луга ветер доносил запах влажной земли. Фридерика взяла руки Виттенбека в свои ладони и поднесла их к лицу.
Виттенбек обнял Фридерику и притянул к себе, и она почувствовала его губы на своих волосах, ощутила тепло его дыхания. Они молчали, и Фридерика вдруг ясно поняла, что отныне они всегда будут вместе и она повсюду будет следовать за ним, куда бы его ни послали. Теперь ее жизнь будет связана с армией, с постоянными отъездами и возвращениями любимого человека, с его радостями и огорчениями, его успехами и неудачами. Она навсегда останется в среде военных. Легкой и беспечной жизни у нее, разумеется, не будет, наоборот, ее ждут определенные трудности и лишения, без которых нельзя представить жизнь людей, посвятивших себя армии.
Однако это не пугало Фридерику. Она была готова перенести любые трудности и лишения, лишь бы Франк Виттенбек был всегда рядом с ней. Их жизненные пути слились воедино.
Со стороны Дома культуры слышались музыка и смех. Франк взял Фридерику за руку и сказал:
— Пойдем к людям.
Счастье обычно не прячется. Счастливые ищут общения с другими людьми, чтобы поделиться с ними своей радостью.
И они побежали к Дому культуры.
НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ (рассказ)
