лазер стреляет, а роботы взрываются от моих попаданий. Война идет своим ходом. Война продолжается. Продолжается.
И вот она завершилась. Я выжила. Приказываю компьютеру выдать статистику на забральный экран. Я запрограммировала его так, чтобы он мигал каждый раз, как гибнет кто-то из моих детей. У меня их сорок три. Сорок два — приемные, из них двадцать одна девочка.
Медленно и очень внимательно я считаю… Сорок три. Это без Геры. Ее оплакиваю первой — целую минуту. И каждую секунду этой минуты я скорблю по Гере всем сердцем; каждый миг я будто слышу удар похоронного колокола.
Потом, когда боль утихает, я скорблю по своим сорока трем детям — по пять секунд о каждом.
Джек.
Гермиона.
Силвер.
Гариет.
Хилари.
Роджер.
Ластр.
Джи.
Аякс.
Балдур.
Мистерия.
Джейн, Шеена, Мэджик, Лиф, Фенкс, Эдна, Шэрион, Джайн, Шива, Персефона, Гарт, Уилл, Диана, Аполлон, Кэтрин, Йон, Летиция, Лео, Дон, Сансет, Рафаэль, Зайна, Космос, Роб-младший, Ашанти, Амур, Тэра, Гелиос, Дженни, Розана.
И Роберта.
Двести пятнадцать секунд скорби проходят, я отключаю подачу кислорода в скафандре и снимаю шлем. Полной грудью вдыхаю пустоту космоса.
ГРЕНДЕЛЬ
Аллия умирает. Умерла и моя возлюбленная Гера — ее разорвало на куски. Меня охватывает гнев — погибли сразу два одаренных бойца; но выбор Аллии я уважаю. Сам я, Грендель, главарь пиратов, поклялся умереть в бою.
Взрывом ракеты мне оторвало ногу, но скафандр подлатал сам себя и залечил мне рану. Я — летающий одноногий зверь, разящий врага. Все сражаюсь, сражаюсь, сражаюсь… вокруг летают части тел роботов и людей. Шарики крови подобны красным кометам в пустоте космоса.
Мы бьемся на таких скоростях, что напоминаем молекулы в какой-нибудь темной жидкости.
Сверкают вспышки лазеров, ударные волны швыряют нас туда и сюда, но битва не прекращается ни на секунду. Мы лавируем, подныриваем, увертываемся. Я убил уже много РД, и каждый сбитый робот для меня — ценная победа. Шлемофон молчит, только одинокий барабан задает ритм: ДУМ дум-дум-дум-дум, ДУМ дум-дум-дум-дум. Я слышу его и только так сохраняю спокойствие. Мечусь, будто молния, запертая в сосуде.
Бой продолжается.
А потом я вдруг понимаю, что умер. Но тогда… где я?
БРЭНДОН
Я на мостике. Со мной Гарри — он рычит и воет от гнева, и Джейми — он будто аватара божества хакеров.
Я составлял наброски к плану этой битвы и сейчас у себя на экране вижу, как разворачивается действие. Все ловушки расставлены, будто в детективе, и поджидают врага, словно резкий поворот сюжета. Однако мы больше полагаемся на воинов, тех, кто бьется снаружи. Они, словно осы, готовые поставить на колени и сожрать целого слона.
— Брэндон? — зовет капитан. На долгие три секунды у меня перестает биться сердце. Я судорожно вздыхаю, чтобы легкие вновь заработали.
— Аллия мертва, — говорю я, и капитан смотрит на меня пустым взглядом.
АЛБИ
3-зззакон моего рода глас-сссит, что в войны вмешиватьс-ссся нельз-зззя. Мы пацифис-сссты, чуждые битвам. Наша природа не приемлет агресс-сссии, мы просто не можем с-сссражатьс-ссся — никогда и ни за что!
Но вот я вижу, как Флэнагана окружают дес-сссять з-зззвез-ззздолетов Корпорации, и мой друг их, похоже, не з-зззамечает.
Тогда я оборачиваюс-сссь с-сссверхновой, и эта з-зззвез-зззда с-ссстрелой нес-сссетс-ссся на врага, пронз-зззая его. Как с-ссславно!
ФЛЭНАГАН
— Черт возьми, что это было? — спрашиваю я.
Джейми сверяется с показаниями компьютера. Путь нам преграждают остатки вражеских кораблей.
— Я не уверен, кэп, но это похоже на спонтанное возгорание.
Корабли Корпорации, окружившие нас, буквально плавятся на ровном месте. И я, кажется, знаю, в чем дело, и бормочу себе под нос:
— Спасибо, Алби.
ФЛЭНАГАН
Я иду навестить Лену. Она спит у себя в каюте. Нежно целую ее в щеку.
— О, это ты, — спросонья бормочет Лена и распахивает глаза. — Все кончено?
— Да.
— Мы проиграли?
— Мы победили.
— А сколько наших выжило?
— Очень немного. Корабля три уцелело, самих пиратов — где-то сотня. Плюс наш корабль и мы.
Лицо Лены приобретает пепельный оттенок. Не думал, что она так за нас переживает.
— Сотня выживших, — повторяет Лена, — из одиннадцати миллионов? И это ты называешь победой?
— Но ведь мы убили
