«Невоспитанный тип, – думала она про Максима. – А еще сын такого большого человека! Только встанешь на ноги, я тебе покажу, кто здесь хозяйка! Получишь пинок под зад и будешь лететь без пересадки до пункта назначения! Я не посмотрю, что у тебя папаша такая шишка, мне это по барабану, и он мне не указ! Я тоже не лыком шита и совсем не из трусливых», – возмущенно высказывалась про себя Марина.
Максим снова лег и, откинувшись на подушку, прикрыл глаза.
«Ничего, двух дней мне будет вполне достаточно, чтобы вернулись силы, – подумал он. – Надо же, как меня продырявили! Ничего, я с вами рассчитаюсь, дайте только срок! Вам от меня все равно не уйти», – не открывая глаз, продолжал думать Максим о своих врагах.
От злости и бессилия он перекатывал желваки на скулах и скрипел зубами. Ему вспомнились события последних дней, к горлу подкатился комок, который мешал дышать, и парень протяжно застонал.
– Очень болит, Максим? – услышал он заботливый голос Марины и, открыв глаза, покосился в ее сторону.
– Нет, не очень, – чуть грубее, чем ему хотелось, ответил он. – Что-нибудь обезболивающее у тебя есть? Я вообще какие-нибудь лекарства принимаю?
– Как же, принимает он, – хмыкнула девушка. – В рот что-то тебе влить было очень проблематично, ты почему-то стискивал зубы, как будто от этого зависела твоя жизнь. Один раз всего и удалось, – безнадежно махнула она рукой. – Правда, этот «всего один раз» мне и вспоминать не хочется, я сама чуть не скончалась от разрыва сердца! К счастью, обошлось простым обмороком. Мне показалось, что ты умер! Представляешь, что я пережила в тот момент? Ладно, об этом потом как-нибудь поговорим, когда ты поправишься. Так как ты глотать что-либо категорически отказывался, мне приходилось тебе уколы делать, а я их с самого детства до смерти боюсь.
Максим посмотрел на нахмуренное лицо Марины и дружески улыбнулся.
– Спасибо тебе, Мариша, за все, что ты для меня сделала. Поверь, ты никогда не пожалеешь об этом, я умею быть благодарным.
– Мне твоя благодарность ни к чему! Ты давай побыстрее выздоравливай и испаряйся из моей жизни. Я столько с тобой натерпелась, что теперь до конца дней моих хватит, еще и внукам буду рассказывать! У меня своих проблем хоть отбавляй. Через месяц моя свадьба, мне столько нужно успеть сделать, а я здесь с тобой сижу, как последняя идиотка. Памперсы тебе меняю, уколы делаю, бульоны варю. Черт-те что творится, – на одном дыхании выпалила Марина, и от возбуждения у нее даже выступили слезы на глазах.
– Ты выходишь замуж? – удивленно спросил Максим.
– А что здесь удивительного? Я что, такая непривлекательная, что меня и замуж нельзя взять? – ощетинилась девушка.
– Почему? Очень даже привлекательная, ты мне сразу приглянулась, как только увидел, – попробовал польстить девушке Максим.
– Ну и трепло же ты, – прошипела Марина. – Тебе не я, а моя машина приглянулась, на которой ты смыться надеялся! Что, кстати, тебе с блеском удалось.
– Это не мне, это тебе удалось. Ты виртуозный водитель, прямо мастер за рулем, – продолжал лебезить Максим, широко при этом улыбаясь.
– Нечего мне зубы свои демонстрировать. Сейчас принесу бульон, и попробуй только не съесть его! Укол сделаю только после того, как поешь. Третьи сутки пытаюсь тебя накормить, и все без толку. Мне нужно, чтобы ты быстрее поправлялся и выкатывался отсюда, а для этого ты должен нормально есть, чтобы силы появились, – строго проинформировала больного Марина и пошла на кухню, чтобы выполнить свою угрозу по поводу бульона.
Максим, провожая девушку взглядом, засмеялся, вспомнив, как она «правдоподобно» плела байку об очень ревнивом муже.
– Ты еще и врушка, оказывается, вдобавок ко всем твоим другим «достоинствам»! А вообще-то ты девчонка хорошая, это сразу видно. И чертовски симпатичная, – прокричал он ей вслед.
Марина не обернулась, сделав вид, что не слышит его слов, но при этом невольно заулыбалась.
8
Максим быстро шел на поправку благодаря неуемному характеру Марины, которая буквально насильно впихивала в него еду, делала уколы, поила лекарствами и заставляла каждый день вставать с постели и делать хотя бы несколько шагов по комнате. Она ежедневно ездила домой – хотя бы на часок, чтобы у отца не возникло никаких подозрений, почему это ее никогда нет дома. Практически каждый день на дачу приезжала Настя и смотрела раны.
– Ну еще совсем чуть-чуть, и можно будет сказать, что твоя жизнь удалась, – шутила Марина, глядя, как морщится Максим, когда докторша безжалостно отлепляла пластырь, закрывающий рану.
Девушки пока не лезли к раненому парню с вопросами, которые вертелись на кончиках их язычков, а решили дождаться того времени, когда он окончательно поправится.
Прошло восемь дней с того злосчастного вечера. Максим уже чувствовал себя намного лучше. Сам приходил на кухню, чтобы перекусить, сам одевался и даже пару раз самостоятельно прогулялся по саду. Рука его практически не болела, а вот бок пока давал о себе знать ноющей и тянущей болью, которая отдавалась в ногу. По этой причине Максим немного прихрамывал при ходьбе. Марина видела, с каким трудом парню дается каждый шаг, и, когда в очередной раз поехала в город, купила ему один костыль. В первую секунду он возмутился и хотел зашвырнуть его в угол, но, когда все же, поддавшись на уговоры девушки, решил попробовать пройтись с костылем, понял, что был не прав. Ходить стало намного легче, все прошло почти безболезненно, так как тяжесть тела пошла уже не на ногу, а на этот самый опорный костыль. Теперь Максим уже мог себе позволить намного больше прогулок. Однажды утром, когда молодой человек сидел в саду, на лавочке, и подставлял теплым солнечным лучам лицо, Марина присела с ним рядом.
– Послушай, Максим, мне бы хотелось задать тебе несколько вопросов, – осторожно начала говорить она.
Парень открыл глаза и, повернув голову, уставился на девушку пронзительным взглядом своих ореховых глаз.
