– Эрик, это греческие богини. Вилли, кстати, снимал. И прислал мне оттуда телеграмму: «Для продолжения съемок нуждаюсь 2 км колючей проволоки зпт вилли тчк».
– А зачем она ему понадобилась?
– Он отвечал передо мной не только за сами съемки, но и за моральную атмосферу. Там же, кроме красивых девушек-богинь, снимающихся целыми днями в неглиже, было еще много спортсменов-мужчин. Вот он и бегал по ночам с револьвером между палатками и стрелял в воздух, если видел чью-то подозрительную тень.
– Лени, а ты строгая, – сказал Эрик и немного отодвинулся.
– Да нет, это была инициатива Вилли.
– Ну, как он? Еще там? – спросил Макс.
– Я его хочу навестить, – ответила Лени, – и попытаться оттуда вызволить.
– Я с тобой, – сказал Вальтер.
Публика в кафе зашевелилась – музыка, которая заиграла, была написана всеобщим любимцем, тоже, кстати, Вилли, – младшим в композиторской династии Колло, часто выступающим в берлинском «Кабаре комиков». Из-за неуемных острот на политические темы у него постоянно возникали проблемы с доктором. Песня действительно была хороша.
– Не могу эту дребедень слушать, – заволновался Эрик. – Когда, наконец, мы тут зазвучим?
– Да, жаль, что мне не удалось к вам вырваться и послушать, – вздохнула Лени.
– Ну, если сильно приспичит, можешь к своему зайчишке-онанисту приехать, на ночь глядя. Мы ведь, по его требованию, зафиксировали все, что есть. Ему же нужно будет этим перед кем-то похвастаться? Пригласит тебя на танец, там как раз есть подходящий момент, адъютанты приглушат свет, зажгут ароматические свечи, ты снимешь…
– Мне кажется, Эрик, ты в него влюбился. А что, все в жизни нужно попробовать. Хочешь, записку ему передам.
– Лени, подлая ты баба все-таки.
– Но вы так мне и не рассказали, как у вас с музыкой-то пошло? – Лени хотелось знать все.
– За что люблю Германию, так это за порядок, – сказал Георг. – Ты не представляешь, как все было организовано. Через два дня, после нашего новоселья, привезли
– Двух чего? – спросила Лени.
– Не суть. С гитарами – вообще вышло как в сказке. Сначала привезли действующие модели из Америки. Ну, эту, джазовую,
– О боже! – вздохнула Лени.
– Лени, мы же не джазмены! – вступил в разговор Макс. – А от электрогитарной доски идет такой звук, которого в природе не сыщешь, его и сравнить-то не с чем! Сразу включается фантазия – и уносит, до свидания! Ну, на этой-то балалайке, из эбонита-бакелита, играть было, конечно, невозможно, мензура маленькая, – для карлика, что ли, он ее делал? Мы попросили сделать гитары-доски из цельного куска дерева. Я уж не знаю, кого там дядя Алекс на уши поставил, – а что он этим занимался, я сразу почувствовал, – но прошло три недели, и нам уже привезли это чудо техники!
– Три гитары, Лени, черные, покрытые лаком. Магнитные адаптеры забраны в хром… – начал описывать их Вальтер.
– Очень, кстати, подошли бы к униформе СС, – вмешался Георг, – может, это для них и разрабатывалось? Уж больно все как-то быстро устроилось! Даже деревяшки высушенные были.
– Деревяшки с рояльной фабрики, так я слышал. А Георгу-то – электробас подкатили!
– Это что еще за диковина? – удивилась Лени.
– Я тут подумал на досуге и понял, что из всех нас я один играю как басист. Ну, я им нарисовал просто, как я свой инструмент представляю, они мне и сделали четырехструнку. И поставили струны потолще, видно, тоже от рояля. Я теперь пальцами могу пивные бутылки открывать, мне уже не больно, – Георг показал свои расплющенные подушечки.
– Он у нас всегда за связь с краснодеревщиками отвечал, – кивнул на него Вальтер, – во времена макетного прошлого.
– Ну, пока нам все это мастерили, мы с магнитофоном развлекались. Делали пробные записи – кстати, Лени, взяли на вооружение твою систему архивирования и редакции. Теперь там у нас, как на рождественской елке в музыкальной школе: весело, музыка целый день и разноцветный серпантин. Вместо пестрых коробок мы используем ракорды для пленки разных цветов.
– Браво, молодцы. Только не балуйтесь и за тетей Мартой не подглядывайте! И следите, чтобы Эрик руки поверх одеяла держал, я ему не доверяю. Ну а барабанщику-то нашему что досталось?
– О-о-о, – застонали все хором, – вот Эрику-то счастье подвалило! Он от жадности попросил, чтобы ему сделали конструкцию из… угадай, Лени, скольких барабанов?
– Ну, семи, может…
– Из двенадцати!!! Все это навесили на какую-то хромированную раму, напоминает хозяйство осветителей в театре, только вместо прожекторов – его кадушки. И он лупит так, Лени, что пришлось нам довозить усилители для гитар и микрофона – утраивать мощность. Особенно он любит свой армейский барабан и похоронный.
– Макс по части жадности тоже недалеко ушел, – сказал Георг. – Включил сразу два усилителя, один в другой, и получился такой же наглый и беспардонный звук, как и он сам. Если в большую железную бочку посадить пожилого виолончелиста, будет звучать примерно так же.
– Георг, промой уши! Моя гитара поет, как Сольвейг!
– Лени, до меня только сейчас стали доходить твои слова по поводу ритма, – признался Эрик. – Чем больше туда погружаюсь, тем бесконечней кажется тема. А еще я открыл для себя новую ритмическую дорожку. На своем дробовике я сильно выделяю вторую и четвертую.
– Господи, Эрик, что за вторая и четвертая?
– Это доли, Лени, тут я уже немного впереди тебя, – заулыбался Эрик.
– Парни, я так за вас счастлива! Ну что, все-таки – получается? И Гитлер с Геббельсом вас не съели? И живете вроде как не в казарме?
– Домой, правда, не звоним, – печально сказал Вальтер.
– Велено только письма писать, боятся, видимо, что мы государственную тайну в трубку насвистим, – предположил Макс.
– Ну и городок покидать тоже нельзя. Георг, правда, в Кениг съездил тайком. На могилу Канта. Даже тигровые лилии у Марты срезал. Сентиментальный, оказывается, Георг-то у нас! – Эрик похлопал его по плечу.
– А где же наш душка? Лени, ты что, не сообщила Хьюберту, что мы прилетаем? – удивился Макс.
– Так вас сюда самолетом доставили?!
– Да, мы же теперь короли, как ее… музыки…
– Да, серьезно все у вас. Хьюберт в отъезде, должен появиться на днях. Я ему сказала, что вы пробудете несколько дней в Берлине.
– Может, взять его массажистом? – предложил Эрик.
Они вышли из кафе и решили еще немного пройтись. По Берлину соскучились все, а погода располагала к прогулке: несмотря на начало сентября, вечер был по-летнему теплый.
