произвести приготовления, обеспечивающие, в случае необходимости, установление морской блокады острова.
Тем временем на Кубе под Сан-Кристобалем, и не только там, продолжалось строительство первых ракетных позиций. Бетонировались площадки под стартовые столы, собирались конструкции ракетохранилищ, отрывался бункер для боеголовок. В этом хранилище их предполагалось держать по боевой готовности перед стартом. Стационарно атомные заряды размещались в хорошо замаскированных и оборудованных по всем правилам бункерах: один недалеко от городка Бечукан, там хранились боеголовки для Р-12, другой, у населенного пункта Манагуа, предназначался для тактических ядерных зарядов. Американцы их много раз фотографировали с воздуха, но дешифровщики из ЦРУ ничего подозрительного на снимках не обнаружили, квалифицировали сооружения как обычные склады.
Все делалось под покровом строжайшей тайны, район оцепили советские войска, от наблюдения сверху стройплощадки, как и ракеты, накрыли маскировочными сетями.
Но за всем не уследишь. На ракетных позициях порядок соблюдался, но не так строго, как у атомщиков. Хорошо просматривавшиеся с воздуха накатанные колеи вдруг исчезали, уходили в никуда и через сотню метров выныривали из ниоткуда. Не всегда удавалось доглядеть и за всем множеством машин: бульдозеров, бетоноукладчиков, транспортеров, установщиков. Они перемещались с места на место, то и дело обнаруживались брошенные без присмотра на открытом месте то тягач, то приметная транспортная тележка. К счастью, над Кубой висели грозовые тучи, погода установилась нелетная.
4 октября «Индигирка» с первой партией ядерных зарядов прибыла на Кубу. «Лена» находилась на полдороге. Последний ядерный грузовоз «Александровск» покинул Североморск 5 октября.
8 тот же день отец направил президенту Кеннеди свои сердечные поздравления по случаю успешного завершения космического полета астронавта У. Ширры на корабле «Сигма-7», приводнившегося 3 октября в Тихом океане.
Сам он продолжал поездку по Средней Азии, 5 октября посетил центр узбекской цветной металлургии Алмалык.
Громыко, участвовавший в Нью-Йорке в работе очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, 6 октября встретился с государственным секретарем США Дином Раском. Говорили обо всем, в том числе и о Кубе, но основное внимание уделили проблеме запрещения ядерных испытаний и Берлину. В подтверждение твердой позиции, занятой государственным секретарем, американские войска, расположенные в Западном Берлине, начали на глазах у многочисленных зрителей отрабатывать, а вернее, демонстрировать технику уличных боев. Одновременно в Вашингтоне сенат одобрил резолюцию, в которой говорилось, что США «любыми необходимыми средствами, включая оружие», будут противиться «всякому нарушению их прав» как в Берлине, так и на коммуникациях, ведущих к нему.
Полеты высотных разведчиков над Кубой, совершенные 5 и 7 октября, ничего нового не дали. Зенитных ракет стало больше, но к ним уже привыкли. Тем более что вели они себя мирно, фотографированию не препятствовали.
9 октября президент Кеннеди санкционировал проведение очередных разведывательных полетов У-2. Однако густая облачность над островом пока делала фотографирование бессмысленным. Вылет со дня на день откладывался.
Страхи нарастали все сильнее. 10 октября сенатор Китинг снова выступил с утверждениями, что на Кубе сооружаются военные базы, оснащаемые баллистическими ракетами средней дальности. Он обвинил правительство США в бездеятельности.
Отец вернулся в Москву 10-го.
Генерал Плиев докладывал, что к концу месяца три полка Р-12 встанут на дежурство. Работы выполняются согласно графику с соблюдением всех мер, обеспечивающих секретность.
Назначенный Москвой срок завершения работ — 20–31 октября — Плиев выдерживал. За исключением Р-14, которые предполагалось развернуть лишь к Новому году, пока они вообще еще на Кубу не прибыли.
По утвержденному плану на Кубе сооружалось двадцать четыре стартовых комплекса. Предполагалось, что в случае обнаружения какой-то из площадок или по каким-то иным соображениям ракеты можно быстро перебросить на запасные позиции. Так обеспечивался маневр. Не исключалась и возможность сооружения ложных позиций, но пока до них руки не доходили.
В будущем, если все обойдется, Генеральный штаб планировал заполнить все места. Только не за счет оголения Европы, снятия ракет с боевых позиций внутри страны. Укомплектование свободных стартов предполагалось осуществлять постепенно, в плановом порядке, с заводов.
Но это в будущем. Пока никаких решений не принималось, о своих наметках Малиновский отцу не докладывал. Упомянул как-то раз в разговоре, но отец только хмыкнул: «Не лезь поперед батьки в пекло».
Во время прогулки на Ленинских горах отец как-то буднично, почти между прочим, сказал, что он еще раз прикинул и решил сообщить неприятную новость президенту США примерно 20 ноября, после октябрьских праздников у нас и когда уляжется выборная лихорадка у них.
Он уже начал обдумывать аргументы своего сугубо секретного и личного послания. Очень важно было убедить Кеннеди, что мы преследуем исключительно оборонительные цели, стремимся уберечь неокрепшую республику от нападения. Главное — удержать его от необдуманного, продиктованного эмоциями, а не разумом, первого шага, склонить к диалогу. Отец предвидел, что разговор окажется не из легких, но в возможность вооруженного столкновения из-за Кубы ему не верилось. Снова и снова примерял по себе: живем мы с американскими ракетами, поживут и они с нашими. В конце концов, судьбы стран решают не ракеты на военных базах, а воля политиков в столицах. Но… разговор предстоял тяжелый.
С замиранием сердца я ждал развязки.
Тем временем события развивались по своему сценарию.
Утром 14 октября синоптики предсказали над Кубой хорошую погоду. Майор Ричард Хейсер поднял свой У-2, ему предстояло сфотографировать подозрительные объекты, расположенные западнее Гаваны. Полет приходился на воскресенье. Это представлялось особенно удобным, меньше шансов нарваться на зенитную ракету. Полеты даже на такой большой высоте стали очень опасны.
По странному стечению обстоятельств в момент, когда У-2 взял курс на Кубу, помощник президента по национальной безопасности Макджордж Банди в своем выступлении по телевидению в программе ABC «Проблемы и решения», отвечая сенатору Китингу, заявил, что правительство не располагает какими-либо серьезными доказательствами наличия советского наступательного вооружения на Кубе.
Утром 15 октября проявленные снимки поступили на расшифровку в Национальный центр фоторазведки. Большинство кадров на многометровой пленке не вызвали интереса: поля, пляжи, сахарный тростник, примелькавшиеся позиции советских зенитных ракет, несмотря на пролет иностранного разведчика, так и не приведенных в боевую готовность.
В районе Сан-Кристобаля расшифровщики обнаружили расхождение со снимками, сделанными с того же самолета 29 августа. Внимание привлек обширный район, закрытый от постороннего глаза маскировочными тентами.
Можно, конечно, спорить, насколько баллистическая ракета похожа или не похожа на пальму. Но в реальной жизни предположение Бирюзова проверить не удалось. На фотографиях, сделанных У-2, фигурировали не ракеты в юбочках пальмовых листьев, а брошенные без всякого прикрытия с воздуха установщики, заправщики, трейлеры. Если бы их убрали в предусмотренные уставом для маскировки боевой техники аппарели, то, возможно, кризис начался бы на пару недель позже. Но присущую нам расхлябанность, надежду на авось не способны победить самые строгие распоряжения и приказы.
Секрет раскрылся. Под тентами, без сомнения, располагались сами ракеты, ожидавшие момента установки на стартовые столы, а возможно, там же прятались и пусковые устройства. Это уже было не столь важно.
О присутствии на Кубе советских ракет американцы узнали на месяц раньше назначенного отцом срока и не от него. Самый жестокий за последнее десятилетие кризис начался.
В Москве еще ни о чем не подозревали. Вашингтон же охватила лихорадка.
