следующему:
1. Вы согласны удалить с Кубы наступательное вооружение под соответствующим наблюдением и контролем ООН и обязуетесь с должной гарантией не доставлять этих наступательных средств на Кубу впредь.
2. Как только этот вопрос будет улажен — через посредство ООН, для обеспечения проведения обязательств в жизнь, — мы, со своей стороны, согласны: а) немедленно снять установленную в настоящее время блокаду; б) обязаться не совершать вторжения на Кубу. Я уверен, что к этому примкнут и другие страны Западного полушария.
Если Вы дадите сходные инструкции Вашему представителю, не будет оснований не заключить такое соглашение и не огласить его в ближайшие дни. Разрядка напряженности во всем мире, которая последует за ним, позволит нам приложить все усилия к достижению договоренности более общего порядка, о 'других вооружениях', согласно предложению, выраженному в Вашем втором, опубликованном письме.
Я хочу повторить еще раз, что Соединенные Штаты весьма заинтересованы в разрядке напряженности и прекращении гонки вооружений. И если Ваше письмо означает, что Вы готовы приступить к переговорам об ослаблении напряженности между странами НАТО и странами Варшавского договора, то мы вполне готовы рассмотреть, совместно с нашими союзниками, всякое полезное предложение.
Но первое условие — разрешите мне подчеркнуть — это прекращение работ по сооружению на Кубе ракетных баз и принятие мер к демонтажу их при условии эффективной международной гарантии. Продление этой угрозы или продление дискуссии относительно Кубы с тем, чтобы связать ее с общими вопросами европейской или мировой безопасности, несомненно, вызовет только обострение Кубинского кризиса и угрозу мира во всем мире. Поэтому я надеюсь, что мы сможем быстро прийти к соглашению, основываясь на предпосылках, изложенных в настоящем письме и в Вашем письме от 26-го октября.
Отправив письмо, Джон Кеннеди объявил перерыв до 9 вечера. Они остались вдвоем с братом. В связи с новым поворотом событий интерес к встрече Скэйли с Фоминым угас, турецкие ракеты перестали определять злобу дня. К тому же не было уверенности, придадут ли субботнему контакту в Вашингтоне разведчиков должное значение в Москве. Ощущают ли там в полной мере, насколько здесь горячо?
Президент нервничал. Если не последует положительной реакции из Москвы, сторонники вторжения могут взять верх. К тому же необходимо, чтобы в Кремле узнали о жесткой реакции Белого дома на уничтожение У-2. Молчание по этому поводу может быть расценено как слабость. Ошибка в оценке намерений противной стороны могла обойтись очень дорого. Еще одного шанса выжить могло просто не представиться.
Президент попросил брата срочно встретиться с советским послом и откровенно рассказать ему об обстановке в Белом доме. Пришло время сообща искать выход из тупика.
Трудно сказать, о чем еще думал тогда президент? Какие политические шаги он держал в запасе? И держал ли?
Большинство свидетелей и историков сходится на том, что субботний шанс действительно был последним. В случае отказа Москвы удалить ракеты, в понедельник, самое позднее во вторник, должно было последовать вторжение. И тогда отцу оставалось или проглотить эту пилюлю, или… Я не знаю, какое могло быть это «или».
Судя по свидетельствам ближайших помощников президента Кеннеди, его нельзя обвинить в безрассудности. И в субботу высадка десанта на Кубе не представлялась ему единственным решением. Он говорил о необходимости попробовать предпринять дипломатические шаги в понедельник и даже во вторник.
Об этом говорили на московской встрече в 1989 году Тед Соренсен, Роберт Макнамара и Макджордж Банди. Какие это могли быть инициативы, сейчас остается только гадать.
В те дни пресса США переполнялась сообщениями о советских ракетах на Кубе, пестрела фотографиями строящихся стартовых площадок. Американцы были объяты страхом. Казалось, пришел конец света.
Советские газеты слово «ракеты» вообще не упоминали. В Кремле считали, что не следует волновать народ. Мало кто догадывался, что на самом деле скрывается за заголовками политических статей в «Правде» и «Известиях»: «Народы мира отвергают агрессивную политику США», «Советская позиция — оплот мира», «Куба на страже!». Конечно, ползли по городу глухие слухи, но реальной опасности не представлял никто, за исключением нескольких человек за высокими стенами Кремля.
Вернемся в Вашингтон. В четверть восьмого вечера Роберт Кеннеди позвонил Анатолию Добрынину и пригласил его к себе в Министерство юстиции. Послу не требовалось ничего объяснять. Он ответил, что будет через полчаса.
Встреча произошла в 19.45.
О ней есть два свидетельства: отца, со слов Добрынина, и Роберта Кеннеди. Оба сделаны по свежим следам. Описания происходивших событий не отличаются по существу, но сильно разнятся в эмоциональной окраске.
Мне хочется привести их оба. Начну с отца. В своих рассказах он не всегда скрупулезен в описании конкретных деталей, но красочно воспроизводит свои ощущения.
«Кульминация наступила, когда посол в США Добрынин сообщил нам, что к нему пришел с неофициальным визитом брат президента — Роберт Кеннеди. Он описывал его внешний вид: Роберт Кеннеди выглядел очень уставшим, по его глазам было видно, что он не спал ночью. Он сам потом сказал об этом. Роберт Кеннеди сказал Добрынину, что он шесть дней не был дома, не видел своих детей и жену, — он сидит с президентом в Белом доме, и они бьются над вопросом с нашими ракетами.
Он сказал:
— У нас напряжение очень сильное. Опасность войны велика. Я прошу передать вашему правительству и Хрущеву, чтобы они это учли. Президент готовит обращение через закрытые каналы, и он очень просит, чтобы Хрущев принял его предложения.
Он прямо говорил, что положение очень угрожающее. Поэтому президент сам писал это послание. Роберт Кеннеди сказал, что президент сам не знает, как выйти из положения. Военные оказывают на него сильное давление, настаивают на военной акции в отношении Кубы, и у президента складывается очень тяжелое положение.
Он сказал:
— Вы должны учесть особенности нашей государственной системы. Президенту очень трудно. Даже если он не хочет, не желает войны, то помимо его воли может свершиться непоправимое. Поэтому президент просит: помогите решить эту задачу.
Я сейчас не имею документов, а описываю все исключительно по памяти, хотя в памяти суть выступает рельефно. Я это пережил и все хорошо помню. Потому что за эту акцию от начала и до конца в первую голову отвечаю я. Я был ее инициатор, и я формулировал всю переписку, которую мы вели с президентом».
Дальше отец упоминает о турецких ракетах: «Кеннеди просил передать, что в силу престижных соображений и из-за союзнических обязательств в НАТО он не может односторонне объявить об их демонтаже, но сделает это в ближайшее время».
Роберт Кеннеди рассказывает о встрече несколько более подробно и с оглядкой на своих будущих избирателей.
«Мы встретились у меня в кабинете в 19.45.
Прежде всего я сказал ему (Добрынину): нам известно, что постройка баз продолжается и что в последние дни она идет в ускоренном темпе. Несколько часов назад по нашим разведывательным самолетам над Кубой был открыт огонь. Один из них сбит. Пилот этого самолета убит. Для нас все это означает коренной поворот в событиях.
Президент Кеннеди не хочет военного столкновения. Он сделал все, чтобы избежать конфликта с
