окажется не нужна.
— Нам необходимы специалисты, и мы их будем готовить в институтах. Армейские же проблемы следует решать не за счет народа, — закончил отец и, подумав, добавил: — Тут есть о чем подумать. Но студентов призывать — это, в государственном раскладе, недопустимое расточительство, просто транжирство. Как вы не понимаете?
Вопрос со студентами отпал. Правда, на время — ни Малиновский, ни Гречко не считали себя побежденными. Они еще и еще раз поднимали его перед отцом. Каждый раз безуспешно.
Отец продолжал как бы размышлять вслух. Последнее время его все больше занимала проблема: какой должна стать армия в будущем. О разоружении пока приходилось только мечтать. Как сделать так, чтобы она, обеспечивая нашу безопасность, не висела гирей на шее у народа. Он считал, что пришло время подойти к проблеме обеспечения обороноспособности по-новому. Мы сейчас мыслим категориями Второй мировой войны: танками, самолетами, бронетранспортерами, количеством орудий на километр фронта. Все это напоминает предвоенную ситуацию, когда во главу угла ставились прославленные, но безнадежно устаревшие кавалеристы с шашкой и пулемет на тачанке. Слишком поздно мы поняли, что эти времена безвозвратно ушли. За науку пришлось заплатить большой кровью. Сейчас ракеты, атомные заряды сделали весь наш предыдущий военный опыт устаревшим.
Настало время, когда выигрывает не тот, кто рассчитывает победить в войне, а тот, кому удастся ее предотвратить. Дальше отец стал говорить совершенно непривычные вещи, мне они показались не только крамольными, но и невероятными. Отец считал, что структура армии требует коренной ломки. Ракеты, изменив соотношение сил, резко сдвинули все понятия.
— Возьмем, к примеру, танки, — развивал он свою мысль, — во время прошлой войны они служили ядром наступления и стержнем в обороне. Они были неуязвимы для стрелкового оружия и поддавались только пушке, а из нее еще попробуй попасть. Неизвестно, кто первый изловчится: артиллеристы накроют танк, или танкисты подавят батареи? Борьба шла на равных. В конце войны все поменялось, немцы своими фаустпатронами жгли танки, оставаясь практически неуязвимыми. Просто наше преимущество в те месяцы было настолько велико, что мы не ощутили этих изменений. А ведь с фаустпатронами требовалось подобраться вплотную. Сегодня противотанковая ракета уничтожает бронированные машины на пределе дальности их собственного огня, за несколько километров. Танки, самоходные орудия, бронетранспортеры становятся просто ловушками для экипажей. А мы бездумно даем новые и новые заказы. Тратим миллиарды.
Самолеты тоже практически потеряли былое значение. Зенитные ракеты резко сокращают их боевые возможности. Если раньше стрельба с земли в воздух не приносила ощутимых результатов, то теперь достаточно одной, ну двух ракет. И тут следует пересматривать устоявшиеся взгляды.
Отдельно отец остановился на боевых вертолетах. В то время шло много споров об их потенциальных боевых возможностях: внедрятся ли они в качестве боевых машин в армию, или их удел — транспорт, перевозка раненых?
Отец принадлежал к скептикам. По его мнению, соревнование с зенитными ракетами вертолеты проиграют. При их неповоротливости им уготована гибель.
Пройдясь по частностям, отец перешел к главному.
— Основой обороны сегодня являются стратегические ракеты. Межконтинентальные, промежуточной и средней дальности. Они держат под ударом, под страхом смерти всю территорию противника, как бы далеко он ни находился, как бы ни защищался. Даже если когда-то научатся сбивать ракеты, все равно какая-то их часть прорвется, а нескольких боеголовок вполне достаточно, чтобы отвадить любого агрессора.
Отец глянул в направлении маршала Захарова, начальника Генерального штаба, и с ехидцей заметил: «Вы планируете сотни целей, а и десятка ракет с термоядерными зарядами достаточно, чтобы сделать саму мысль о войне бессмысленной». По его мнению, ни один политик не помыслит о войне под угрозой неотвратимого возмездия.
Если же ракеты с ядерными зарядами делают войну между великими державами бессмысленной, то, как рачительный хозяин, он не видел смысла тратиться на гигантскую армию. «Мы держава социалистическая, не колонизаторы, завоевывать никого не собираемся», — на этом он стоял твердо.
Отец увлекся, он уже не спорил, а как бы вглядывался в будущее.
— Если ракеты способны нас защитить, то зачем нам держать такую армию? — повторил он.
Присутствующие молчали, вопрос маршалам явно не понравился.
— Мы можем использовать средства, которые сегодня тратим на оборону, — продолжал отец, — с большей пользой.
Он заговорил о жилье, об удобрениях, урожаях, но, как бы опомнившись, вернулся к теме.
По его мнению, необходимо пересмотреть всю структуру вооруженных сил — оставить очень небольшую, но очень квалифицированную армию. Слово «профессиональная» тогда не произносилось, его как бы и не знали. И я не стану им пользоваться, чтобы ненароком не перепрыгнуть из 1960-х годов в XXI век. Ядро этой армии — ракетные войска стратегического назначения, они сдержат возможных агрессоров. Вокруг них расположится небольшая, очень мобильная группировка, ее цель — защитить пусковые установки, обезопасить их от неожиданностей. В таком варианте находящиеся в постоянной боевой готовности вооруженные силы можно было бы ограничить миллионом, даже полумиллионом человек.
Остальная армия, по мысли отца, должна строиться на региональной милиционной основе. Ее бойцы могли бы жить по домам, заниматься полезным трудом, но какое-то время тратить на военную подготовку. Под ружье они становились бы только при возникновении реальной опасности для государства.
Отец замолчал.
В зале установилось напряженное молчание, поддержки у отца не было, возразить никто не решался.
— В таком случае и проблемы со студентами не будет, — улыбнулся отец, — и увеличивать срок службы не придется. Если человек живет дома, работает, то военной подготовкой можно его занимать столько лет, сколько понадобится.
И, как бы спохватившись, добавил:
— Конечно, не в ущерб работе.
Отец сказал, что все это пока мысли вслух, надо как следует подумать, а главное, осуществить задуманное удастся только после того, как у нас появится достаточное количество ракет.
Военные оживились.
— Кстати о ракетах, — отец повернулся к Устинову, — надо задуматься о будущем. Не бесконечное же количество их нам требуется. Несколько сотен. А дальше? Заводы встанут? Это не по-хозяйски. Прикиньте, товарищ Устинов, чем полезным для людей их можно загрузить.
Устинов кивал головой, записывал в блокнот. Теперь ему предстояло глядеть на дела с иной колокольни.
— Вот у товарища Янгеля, — продолжил свою мысль отец, — огромный завод. Там производят, кроме ракет, еще и тракторы. Но нам так много тракторов не нужно, а завтра и с ракетами может произойти затоваривание. Может быть, им освоить еще и судостроение? В хороших речных судах у нас большая потребность.
Это заявление прозвучало как гром с ясного неба. Янгель с удивлением и некоторым испугом посмотрел на отца, попытался что-то сказать, по всей вероятности, возразить, но передумал и остался сидеть недвижимо.
Вмешался Козлов, сказав, что все следует очень внимательно взвесить.
Отец не возражал, кивнул: «Это дело будущего, пока давайте делать хорошие ракеты».
Рассуждения отца о рациональной структуре вооруженных сил прозвучали неожиданно только для меня и других непосвященных. На самом деле он повторил мысли, изложенные им еще в конце 1959 года в записке в Президиум ЦК,[105] рассмотренные и одобренные на Пленуме ЦК. На реорганизацию армии отец тогда отводил шесть-семь лет. К 1963 году большая половина этого срока истекла, и он решил напомнить присутствующим об обязательном к исполнению решении, которого никто не отменял и отменять, как он считал, не собирался.
Выступление отца завершило заседание. Попрощавшись с присутствующими, он поехал в ЦК, там еще
