Западноевропейская поэзия XX века

над внешней дамбой облако растет.

3

Здесь только замкнутость, и ей чужда
другая жизнь, и все внутри так тесно
и переполнено, и бессловесно;
и остров — как мельчайшая звезда:

простор вселенной в грозной немоте
ее крушит, не глядя. И она,
неслышная и в полной темноте,
одна,

чтоб отыскать предел в просторе этом,
по собственному, смутному пути
пытается наперекор идти
галактикам, светилам и планетам.

ДЕЛЬФИНЫ Перевод К. Богатырева

Те — царившие — своим собратьям
разрешали приближаться к трону,
и каким-то странным восприятьем
узнавали в них родных по статям,
и Нептун с трезубцем, и тритоны,
высоко взобравшись над водой,
наблюдали сверху за игрой
этих полнокровных, беззаботных,
столь несхожих с рыбами животных,
верных людям в глубине морской.

Весело примчалась кувырком
теплых тел доверчивая стая
и, переливаясь серебром,
и надеждой плаванье венчая,
вкруг триремы сплетясь венком,
словно опоясывая вазу,
доведя блаженство до экстаза,
виснет в воздухе одно мгновенье,
чтобы тут же, снова скрывшись в пене,
гнать корабль сквозь волны напролом.

Корабельщик друга виновато
ввел в опасный круг своих забот
и измыслил для него, собрата,
целый мир, поверив в свой черед,
что он любит звуков строй богатый,
и богов, и тихий звездный год.

ЕДИНОРОГ Перевод К. Богатырева

Святой поднялся, обронив куски
молитв, разбившихся о созерцанье:
к нему шел вырвавшийся из преданья
белесый зверь с глазами, как у лани
украденной, и полными тоски.

В непринужденном равновесье ног
мерцала белизна слоновой кости,
и белый блеск, скользя, по шерсти тек,
а на зверином лбу, как на помосте,
сиял, как башня в лунном свете, рог
и с каждым шагом выпрямлялся в росте.

Пасть с серовато-розовым пушком
слегка подсвечивалась белизной
зубов, обозначавшихся все резче.
И ноздри жадно впитывали зной.
Но взгляда не задерживали вещи —
он образы метал кругом,
замкнув весь цикл преданий голубой.

ПЕСНЯ МОРЯ Перевод В. Леванского