Западноевропейская поэзия XX века

* * *

«Стою у окна, его отворив пошире…» Перевод Ю. Левитанского

Стою у окна, его отворив пошире,
и белым платком машу, навсегда прощаясь
с моими стихами, которые к вам уходят.

Ни радости не испытываю, ни грусти.
Что делать — удел стихов, он таков от века.
Я их написал и скрыть их от вас не смею,
когда б и хотел, не мог поступить иначе
— цветок не умеет скрыть своего цветенья,
и скрыть не может река своего теченья,
и дереву скрыть плоды свои не удастся.

Все дальше мои стихи от меня уходят,
и я, к моему немалому удивленью,
отсутствие их ощущаю почти до боли.

Кто ведает, чья рука их перелистает?
Неведомо, кто развернет их и прочитает.

Цветок, у меня он отнял предназначенье
моим цветеньем радовать ваше зренье,
и дерево — вас услаждать моими плодами,
а река — не мешать течению моих мыслей.
И я подчиняюсь и чувствую, что я счастлив,
как тот, кто давно устал пребывать в печали.

Ступайте же, о стихи мои, уходите! —
Умирают деревья — семена их уносит ветер.
Засыхают цветы — а пыльца все равно бессмертна.
Реки в море текут — а вода пребывает с ними.
Ухожу, оставаясь, — как всё в этом мире.

МАРИО ДЕ СА-КАРНЕЙРО

Марио де Са-Карнейро (1890–1916). — В лирике этого поэта нашли свое наиболее законченное выражение новаторские тенденции поколения «Орфея». Литературную деятельность М. де Са-Карнейро начал как прозаик; под влиянием дружбы с Ф. Песоа и тесного общения с французскими поэтами обратился к поэзии. В 1914 г. вышел его первый сборник стихов, «Рассеяние», и уже посмертно, в 1937-м, — второй, «Крупицы золота». Основной мотив творчества М. де Са-Карнейро — кризис личности, отчаянные попытки найти себя, свое утраченное «я». Во второй книге границы поэтического видения расширяются, от самосозерцания поэт переходит к раздумьям над судьбами людей. Как и Ф. Песоа, Са- Карнейро стремился к коренному преобразованию стихотворных ритмов, изменял формы просодии, иногда нарушая грамматические правила.

ПОЧТИ Перевод Е. Витковского

Чуть больше солнца — стал бы жаркой пылью.
Чуть больше неба — я бы в нем исчез.
Не донесли надломленные крылья
всего на взмах до голубых небес.

Тревожен я или спокоен? Тщетно…
Все поглотил обманчивый отлив.
Мечта моя осталась безответна,
меня навеки болью наделив.

Почти любовь, почти триумф над бездной,
почти надежда и почти мечта… Но жар
души расплескан бесполезно,
все — призрак, все — пустая суета.

Как больно непрерывное «почти»!
Мне счастье лишь на миг один сверкнуло,
и все утрачено: крыло взмахнуло,
но не сумело к небу вознести.

Я погубил все храмы, где когда-то
колени преклонял у алтаря…