— О нищем я уже знаю, — вмешался эдил.
— Что? — резко спросил Лайам. Эдил нахмурился.
— Ваш нищий — мы нашли его тело сегодня утром.
— Нет, — медленно проговорил Лайам. — Это я нашел его тело, и это было вчера. Помните мертвеца, которого я вам привез? Его зовут Кривокат. Вернее, звали, — поправился он. — А о каком убитом вы говорите?
Кессиас закатил глаза под лоб.
— А я уж надеялся, что дельце раскрыто! Сегодня утром мы нашли на улице мертвого оборванца. Жестоко избитого, череп его был размозжен. Поэтому я и решил усилить ночные дозоры. Так вы говорите, это не тот?
— Нет, это кто-то другой, — ответил Лайам, подумав с ужасом, не затеял ли Волк обещанную расправу, но тут же отбросил нелепую мысль. Главарь воровской гильдии не мог начать эту войну раньше, чем узнал о гибели Шутника. — Мертвец, которого я вам привез, — и есть тот посредник. Его прямо в склепе убил заказчик, а труп сбросил в море. С балкончика, на который я выходил. Произошло это две ночи назад. А вор, который взламывал замки на дверях склепа, убит вчера ночью. Человек, с которым я имел разговор, считает, что его прикончили нищие — в отместку за Кривоката. Но я лично думаю, что убийца — заказчик.
— Да, это больше походит на правду. Нищие не такие скорые на расправу. Я знаю их предводителя — он, конечно, редкий пройдоха, но всегда стремится действовать по понятиям. Значит, выходит, человек, какого мы ищем, — дважды убийца, а? — судя по тону Кессиаса, новые обстоятельства дела ничуть не радовали его.
— Возможно. Кривоката, во всяком случае, убил именно он. Зато круг подозреваемых теперь значительно сузился. Обеих женщин и чародея мы смело можем отбросить. Остаются Кэвуд, Фурзеус, Квэтвел и Ульдерик. С двумя последними я уже повидался.
Лайам коротко перечислил события вчерашнего вечера, упомянув и о походе в заведение Рэдди, закончившемся скандалом. Заключил он свой рассказ такими словами:
— Ульдерик очень ловко обращается с тростью. Если он так же хорошо владеет и шпагой, барону не позавидуешь.
— Значит, крови он не боится, так? И выходит в подозреваемые номер один?
— Так, — кивнул Лайам. — Но и Квэтвела размазней тоже не назовешь. Неизвестно, кто бы взял верх, если бы барон не напился. Прошлой ночью этот юнец проиграл кучу денег. Насколько я понимаю, он продувался и прежде, причем не раз и не два. Барон вполне мог влезть в большие долги, а отсутствие денег — хороший мотив для похищения драгоценного камня. Так что вот вам подозреваемый номер два, который ничуть не хуже номера первого.
— Не хуже его могут оказаться и Кэвуд с Фурзеусом… Нет, Ренфорд, вам надо сперва со всеми поговорить, а уж потом начинать плести паутину.
— Да, — Лайам рассеянно кивнул и встал, — чтобы подойти к камину поближе. Он уперся ладонями в каминную полку и наклонился над ней, вдохнув тонкий запах хвои, исходящий от украшавшей ее разлапистой ветки. Жар, пыхнувший снизу, заставил его отстраниться. Большое бревно, пылавшее в очаге, медленно распадалось на малиновые уголья, и Лайам внезапно почувствовал, что вместе с этим бревном разрушается и какая-то пробка в его мозгу. Он смотрел на огонь, он слушал потрескивание угольев, дав свободу неясным мыслям, зарождавшимся в его голове.
До сих пор следствие исходило из того, что в Саузварке камень продать нельзя. А если это не так? Гость Окхэмов, организовавший дерзкое похищение, убил походя своих соучастников, а значит, на это его толкнула вовсе не жажда завладеть редкой вещицей. Обагрить руки кровью только ради того, чтобы обзавестись безделушкой? Ну, нет! Убивают ради наживы, и, значит, камень намеревались обратить в деньги. А каким образом, позвольте-ка вас спросить?
— Ваши люди уже нашли чародея?
Кессиас крякнул. Внезапный вопрос явно его смутил.
— Чародея? Нет, пока не нашли. Мой человек обходит городские гостиницы, но это такое длинное дело…
— Отрядите побольше людей. Пошлите всех, кого только можно!
Лайам чуть не кричал. Идея, пришедшая ему в голову, еще не сформировалась, но он уже знал, что Дезидерия следует отыскать.
Эдил насмешливо поклонился:
— Как будет угодно милорду, способному выкинуть что угодно!
— И постарайтесь, чтобы тот о ваших розысках ничего не узнал.
— Как милорд пожелает!
Кессиас вновь отвесил глубокий поклон. Потом он выпрямился и уже серьезно спросил:
— Значит, сегодняшнее убийство так и останется нераскрытым? Скорохлеб взыщет за это.
Заметив непонимающий взгляд собеседника, эдил пояснил:
— Скорохлеб — предводитель городских побирушек. Он взыщет за смерть одного из своих людей.
— Вы ведь говорили, что они не слишком-то поворотливы, — сложности южного диалекта иногда заставляли Лайама думать, что он чего-нибудь недопонял.
— Нет, я не о том. Скорохлеб не станет убивать кого-нибудь из воров, пока окончательно не удостоверится, что имеет на это право. Он терпелив, но злопамятен — его оружие яд, а не меч. Самая выгодная позиция для людей низшего ранга. Но теперь он наверняка взыщет с меня — попрошайка убит, значит, на улицах небезопасно. И мне придется признать свою вину перед ним, — эдил печально вздохнул. — Я должен заботиться обо всех, а уж о малых мира сего — в особенности, тем более сейчас, когда на дворе праздники побирушек.
Лайам вспомнил о Волке. Стоит ли говорить эдилу об угрозе, исходящей от воровского клана? Если ему удастся найти заказчика в ближайшее время, то можно и промолчать. С одной стороны, магистр цеха нищих вроде бы не склонен к необдуманным действиям. С другой — Лайам не был уверен, сможет ли Оборотень удержать своих подопечных в руках. И так они, судя по всему, не очень-то своему главарю подчиняются, который и сам-то довольно расхлябан. Если бы Шутник не преступил запрет вожака, реликвию Присцианов, возможно, и не украли бы. А если бы Оборотень чуть раньше встретился с Лайамом, то, вероятно, Шутник до сих пор оставался бы жив.
Слишком уж много подобных если… Лайам откашлялся.
— Расскажите своему Скорохлебу, как и почему погиб Кривокат. А еще скажите, чтобы его люди почаще поглядывали по сторонам. Особенно ночью.
— Почему? — скучным голосом поинтересовался эдил.
— Намекните, что воровская гильдия полагает, будто нищие в ответе за убитого вора. — Фраза выходила не очень ловкая, но Лайам не стал в ней ничего поправлять. — Поясните, что воры пока что не собираются мстить и что сегодняшний мертвец числится не за ними.
Смерив Лайама пристальным взглядом, эдил медленно произнес:
— Я могу это им передать, но… насколько ваш осведомитель надежен?
— Он надежен, — сказал Лайам.
— Честно говоря, я очень хочу в это верить, — продолжал эдил. — Мне не нужна уличная война в праздничную неделю, как, впрочем, и в любое другое время. Саузварк только-только угомонился после шумихи вокруг новой богини. Вы можете поручиться за местных воров?
— Да, — коротко бросил Лайам, а про себя подумал: «Надеюсь, что да…»
— Тогда мне надобно поскорей повидать Скорохлеба. Хорошо, что вы все это разведали, Ренфорд. Я, по крайней мере, могу указать нищим, где не надо искать убийцу их сотоварища, да и сам уже не возьму ложный след.
Колокола на башне здания городского суда начали отбивать десять утра. Кессиас прислушался и покачал головой. Лайам нахмурился. Если он хочет выполнить все, что задумал, ему следует поспешить.
— Мне пора, — сказал он. — День обещает быть хлопотным.
— Не обещает, — буркнул Кессиас. — Он уже хлопотный. Как я все разгребу, не знаю, но пропавшую
