обжигавшая нутро. Когда он был в состоянии что-нибудь съесть, становилось легче, и он понимал, что это значит. Вероятно, язва.
Было ли это частью перемены? Подразумевалось ли то, что его собственные пищеварительные кислоты с помощью горстей болеутоляющих должны проесть внутреннюю оболочку его желудка?
Он не понимал, каким образом это поможет ему стать тем, кем он должен, но…
Это наказание, тряпка.
— Я все сделал правильно, — он говорил тихо, чтобы его никто не услышал.
Ты еле тащишься. Ты еще не убил ту агентшу. Не убил репортершу. Или ту, другую. Чего ты ждешь?
— Правильного момента. Я должен быть осторожен. Они следят за мной.
Я так и знал, что тебе это не по зубам. Ты теперь совсем параноиком заделался.
— Нет…
Да, параноиком. Тебе следует думать только о том, что те женщины тебе сделали. Те сучки. Ты знаешь, что они сделали. Ты знаешь.
— Да. Я знаю.
Значит больше здесь думать не о чем, не так ли? Не о чем беспокоиться.
— Я просто должен убить их. Всех шестерых. Так же, как я делал это раньше.
Да. Ты просто должен их убить.
— Я не до такой степени саморазрушительна, — заявила Изабелл.
— Ты до такой степени напугана.
— И ты это поняла благодаря своей степени по психологии?
— Я это знаю, потому что тоже была ожесточенной.
После долгой паузы большая часть напряженности явно покинула Изабелл, и она согласилась:
— Да. Мы с тобой принадлежим к избранному клубу. Переживших встречу со злом…
— Членство не обязательно должно быть пожизненным, Изабелл.
— Разве?
— Да. И если ты так все и оставишь, то позволишь ему победить. Позволишь злу одержать верх.
Изабелл выдавила слабую улыбку:
— Если это именно то, что сделала для тебя Мэгги Барнз, хотела бы я, чтобы она оказалась рядом со мной 13 лет назад.
— То, что сделал для меня Мэгги, — произнесла Холлис, — это поставила меня в твое нынешнее положение. Как если бы уже прошли годы. Воспоминания все еще со мной, боль — всего лишь отголосок прежней, а страх — как старые шрамы. Я могу быть объективнее тебя, потому что это не у меня роман в разгаре.
— А если бы был? — это было невысказанное признание.
— Я бы до смерти испугалась.
— Я припомню тебе, что ты это сказала.
Теперь была очередь Холлис вяло улыбаться:
— Поверь, я рассчитываю, что ты поможешь мне со всем справиться, если подобное когда-нибудь случится.
— Слепец слепца водит.
— К тому времени ты во всем разберешься. Придется. Как говорит наш глубокоуважаемый руководитель: «Вселенная приводит нас туда, где нам необходимо быть». Тебе, очевидно, необходимо быть здесь и сейчас. С Рэйфом.
— И убийцей.
Холлис кивнула:
— И убийцей. Вот почему я считаю, что ты не можешь пытаться отрицать или игнорировать свои чувства. Не сейчас, не на этот раз. Тебе не по карману такая роскошь, не с убийцей в уравнении. Тебе необходимо, чтобы твои способности работали в полную силу, плюс то, что привнесет в ваши отношения Рэйф.
Изабелл несколько подозрительно спросила:
— Бишоп больше ничего не говорил тебе о том, что здесь происходит? То есть, кроме информации, необходимой Рэйфу для того, чтобы то небольшое противостояние на молочной ферме не закончилось трагически, и которую ты ему предоставила.
— Нет, но я об этом думала.
— Я почти боюсь спрашивать.
— О, ничего определенного. Ты знаешь, какими бывают Миранда и Бишоп, когда дело доходит до предвидения. Возможно, они увидели это, и знали, что Рэйфу необходимо быть частью происходящего, возможно именно поэтому они удостоверились, что он переживет пьяную паранойю Хелтона. Но даже если они и знали, вряд ли бы они мне сообщили об этом.
— Вероятно, нет, — сухо согласилась Изабелл. — Они ощущают огромную ответственность за то, что видят, и за действия, которые предпринимают или не предпринимают в связи с этим, поэтому они так мало говорят нам.
— В один прекрасный день, — сказала Холлис, — я бы с удовольствием обсудила с ними философский аспект игры в Бога.
— Удачи.
Холлис слабо улыбнулась и сказала:
— Возвращаясь к тому, что я хотела сказать: думаю, существует очень простая причина, по которой вы с Рэйфом отреагировали друг на друга на базисном химическом и электромагнитном уровне, причем так мгновенно.
— И, как я догадываюсь, ты собираешься мне ее сообщить, даже если я не прошу об этом.
— Да. Все дело в том балансе, который старается поддерживать вселенная. В твоем случае, тебе нужно нечто извне, чтобы быть цельной, гармоничной. Как и ему. Мне кажется, вам двоим предназначено быть командой, Изабелл. В точности как Бишопу и Миранде. Вы вместе потенциально … больше, чем сумма вас, как отдельных частей. Совершенный баланс, к которому продолжает стремиться вселенная, но так часто промахивается.
— Холлис…
— Я не знаю, почему верю в это, но я верю. Возможно из-за этой искрящейся штуки. Или просто из-за того, что вы разговариваете друг с другом так, словно близки уже несколько лет. Все, что мне известно, — это то, что я верю в то, во что верю. И, по-моему, единственная разница между вами двумя и Бишопом с Мирандой в том, что им для выяснения сути происходящего потребовались годы и немалая доля трагедии.
— Что заставляет тебя думать, что мы — Рэйф и я — сможем прийти к этому хоть сколько-нибудь быстрее или легче?
— Ты. Ты набрасываешься на проблемы очертя голову, Изабелл. Это твой инстинкт, так же как у Рэйфа инстинкт — защищать. Поэтому прекрати сдерживать свои чувства. Прекрати бояться. Доверяй себе.
— Легко тебе говорить.
— Да, легко. Как я уже сказала, это не я влюбилась и пытаюсь со всем этим справиться. Но вселенная привела меня сюда тоже по какой-то причине и, возможно, не для того, чтобы разговаривать с мертвыми жертвами. Возможно ради того, чтобы поговорить с тобой. Может сейчас не время для меня учиться контролировать свои способности.
— Какое удобное оправдание, — недобро заметила Изабелл.
— Ты не должна беспокоиться, что я перестану пытаться, — Холлис слегка скривилась. — О’кей, тебе не нужно беспокоиться, что я продолжу не пытаться.
— Я уже начинала сомневаться.
— Знаю, мне необходимо научиться справляться с этим. И я понимаю, что у меня ничего не получится, если не начну пытаться. Поэтому я начну. Даю тебе слово. Мои способности могут оказаться нашим
