— Постоянно. Ответь на мой вопрос.
— Да. Более или менее. Рэйф, у тебя очень покровительственная натура, и даже не смотря на то, что ты уважаешь сильных женщин, они тебе нравятся, и ты прекрасно способен работать рядом с нами на равных условиях, глубоко в душе ты всегда хочешь защитить любого, кто… тебе небезразличен.
— Любого, кто мне небезразличен.
— Да. И очевидно, чем больше ты заинтересован, чем более… сильны… твои чувства, тем сильнее будут твои инстинкты защитника.
Его рот слегка скривился:
— Может, перестанешь ходить вокруг да около и просто произнесешь это?
— А я должна?
— Мы с тем же успехом могли бы вытащить это на свет божий. Это происходит потому, что я влюбляюсь в тебя.
Изабелл пришлось откашляться, прежде чем она смогла заметить:
— С моими экстра-чувствами или без ты продолжаешь удивлять меня. Это сильно сбивает с толку.
— А ты что сказала бы? Что я потерял из-за тебя голову?
— Ну…
Он сухо прервал ее:
— Мы сейчас говорим о моих чувствах, Изабелл, а не о твоих. Я не пытаюсь загнать тебя в угол, и даже не спрашиваю, что ты ко мне чувствуешь. Так что можешь перестать идти на попятный.
— Я не…
— Но, как я догадываюсь, честность с моей стороны сейчас очень важна, так как я, возможно — неосознанно — затронул твои способности. Да или нет?
Она снова откашлялась:
— Да. Мы так думаем.
— О’кей. Итак, несмотря на разумную и логически обоснованную уверенность моего сознания в том, что ты можешь позаботиться о себе сама, и сегодняшнюю исчерпывающую демонстрацию того, что ты можешь позаботиться и обо мне, если того потребуют обстоятельства, мое подсознание считает, что тебе нужна защита.
— По всей видимости.
— И оно ее тебе предоставило.
— В этом и заключается теория.
— Каким образом?
— А вот эта часть несколько туманная.
— В смысле?
— Мы понятия не имеем.
— Дерьмо.
Изабелл не выдержала и рассмеялась над его выражением, даже если в ее голосе фактически не было юмора:
— Пограничная территория, помнишь? Мы не знаем, как это происходит, я не знаю, как это происходит, но это единственное предположение, имеющее смысл. Сейчас я могу тебе сказать, что если мы оба переживем это, Бишопу обязательно захочется нас изучить. Потому что, насколько мне известно, такого еще никогда не случалось раньше.
— Плевать на Бишопа. Что нам с этим делать? Тебе необходимы твои способности, Изабелл. Черт, мне необходимы твои способности. Если мы не остановим этого ублюдка, он убьет еще трех женщин. И ты в его списке.
— Факт, который беспокоит меня сегодня намного больше, чем вчера.
— Потому что вчера у тебя было преимущество, которого не было ни у одной другой женщины. Ты верила, что увидишь, как он приближается, — подвел итог Рэйф.
Пора.
На этот раз он попытался проигнорировать голос, потому что вокруг были люди. Люди, которые могли услышать.
Тряпка. Ты действительно не мужик, правда? Ты хуже кастрированного пса: ходишь за ними, обнюхиваешь их, не в состоянии сделать что-то еще. Вот в чем дело, не так ли? Яиц нет.
У него раскалывалась голова. Голос эхом разносился внутри, отскакивая от черепа, пока ему не захотелось размозжить его об стену.
Теперь ты знаешь, кто они. Те трое, которые важны. Ты знаешь их.
Да, он знал их. Он знал их всех.
И ты знаешь, что они расскажут.
— Но пока еще нет, — прошептал он, опасаясь, что его услышат. — Пока они не расскажут.
Та агентша расскажет. Та репортерша тоже. И та, другая, она тоже расскажет.
Он не произнес этого вслух, потому что знал, что люди услышали бы, но именно та, другая, и беспокоила его больше всех. Другая могла не просто рассказать.
Она бы показала.
Она бы все показала.
Изабелл медленно кивнула:
— Даже несмотря на то, что зло дважды ослепляло меня раньше, я верила, что на этот раз я его увижу. Я верила, что на этот раз… я буду бороться с ним лицом к лицу. По какой-то причине, я была уверена, еще даже до приезда сюда, что именно так все и закончится, — она поколебалась, а затем сказала. — Мне нужно это сделать, ты же знаешь.
— Да. Я знаю.
Изабелл довольно сильно опасалась, что он и правда знает. Почти бессознательно она убрала свою руку из-под его ладони и, слегка откинувшись назад, скрестила руки под грудью.
— Так что, нам нужно выяснить, как это исправить, — сказала она. — Как убрать ящик, или, по крайней мере, пробить в нем дыру-другую, чтобы я смогла дотянуться и воспользоваться своими способностями.
Через мгновение Рэйф откинулся назад на своем стуле и сплел пальцы на животе.
— Права ты в этом или нет, все, что мне известно об экстрасенсорных способностях, рассказали мне вы с Холлис. Поэтому мой единственный вклад в дело — готовность попытаться… что я там, по-твоему, должен попытаться.
Она кивнула, однако предупредила:
— Прежде, чем мы попробуем что-либо сделать, нам необходимо удостовериться. Убедиться, что в тебе запустились экстрасенсорные способности и ты теперь действующий экстрасенс.
— Я начинаю все меньше в этом сомневаться.
— О? Почему?
— Потому что как только мы перестали прикасаться друг к другу, твой голос стал немного приглушенным.
— Словно между нами… какая-то преграда.
Рэйф кивнул:
— Экстрасенсорная вата, — произнесла Изабелл. — Холлис так это называет.
Он некоторое время молча смотрел на нее, затем слегка покачал головой:
— Целый новый мир. И совершенно не тот, частью которого я ожидал стать.
— Да. Я тоже, — прежде чем он успел что-нибудь на это ответить, она добавила. — В любом случае, нам нужно знать наверняка.
— Как мы это выясним?
Изабелл совершенно обыденно заявила:
— Так уж случилось, что в городе есть телепат. Телепат со способностью распознавать других
