электромагнитные волны. Твой мозг их принимает. Либо телепатически, либо через сочувствие жертве.
Лукас молчал.
– Так что именно ты улавливаешь? Мысли или эмоции?
– И то и другое, – неохотно ответил Лукас.
– Ты ощущаешь чужой страх и чужие мысли? – изумился Бишоп. – Сразу?
– Да… Только страх я чувствую сильнее, более определенно. Мысли я слышу, но не очень отчетливо. И тихо, как шепот. Так, какие-то обрывки фраз… Отдельные слова. В общем, иногда полная бессмыслица получается.
– Как уплывающая радиостанция? Сначала громко, но постепенно становится все тише и тише?
– Да, именно.
– Но самое первое, что ты улавливаешь, – это страх?
Лукас кивнул.
– Чем сильнее чувство страха, тем лучше контакт?
– Как правило – да, – ответил Лукас. – Но люди не всегда его выказывают. Некоторые умеют с ним справляться, хорошо справляются с ним, не дают эму выхода. С ними я установить контакт не могу.
– А какой тип страха ты улавливаешь?
Лукас посмотрел на Бишопа и, убедившись, что тот говорит вполне серьезно, опустил глаза и неуверенно пожал плечами:
– Страх одиночества. Беспомощность. Страх неспособности покинуть помещение… Обреченность. Страх смерти.
– И в какой момент ощущение чужого страха тебя покидает?
Лукас не отвечал.
– Понимаю. Когда жертва умирает, – закончил за него Бишоп.
– Иногда… – неуверенно произнес Лукас.
– Давай не будем врать друг другу, – остановил его Бишоп.
– Хорошо, – кивнул Лукас. – Да, как только похищенный человек умирает, я перестаю ощущать его страх. Не чувствую его мыслей. Как будто внутри меня что-то замирает. – Лицо его вдруг стало злым. Ярость, которую он так долго скрывал, выплеснулась наружу.
– Например, как сейчас. Ты не чувствуешь ни страха, ни мыслей Мередит Гилберт.
– Я найду ее, – твердо сказал Лукас.
– Ты на это надеешься?
– Да.
– И когда же?
Вопрос повис в воздухе. Несколько минут Лукас молчал, затем, подхватив кейс, поднялся и направился к двери. Бишоп, не проронив ни слова, посторонился, давая ему пройти. Лукас вышел из кабинета, сделал несколько шагов и уже на пути к лестнице остановился и, обернувшись к Бишопу, сказал:
– Извини, я не могу тебе ее найти.
– Мне? – удивился Бишоп. – Мередит Гилберт…
– Нет, не ее. Миранду.
Ни один мускул не дрогнул на лице Бишопа, только шрам вдруг сделался белее и глубже.
– А я и не просил тебя об этом, – ледяным тоном заметил он.
– Тебе и не нужно было просить. Ты еще не забыл, что я улавливаю страх?
Бишоп ничего не ответил. Все так же стоя у двери, он молча смотрел, как Лукас подошел к лестнице и начал спускаться на первый этаж.
– Извини, позвонил тебе в последний момент, – бросил, обернувшись, Пит Эджертон Бишопу, когда тот нагнал его на автостраде, у спуска в глубокий овраг. – Если честно, я думал, что ты уже уехал. Даже удивился, услышав твой голос. Три недели прошло с момента закрытия дела, а ты все еще здесь. Странно.
Оставив замечания Эджертона без ответа, Бишоп спросил его:
– Он тут?
– Да, около нее. Точнее, рядом с тем, что от нее осталось. – Эджертон покосился на федерального агента. – Ума не приложу: как он умудрился найти ее? Благодаря особому дару, наверное. – Он усмехнулся.
– Причина смерти?
– Не знаю. Врачи скажут. От нее же остались одни клочки. Лежала она здесь, по-видимому, не один день. Разложение… Хищники постарались. Отчего она умерла и что предшествовало смерти, узнаем потом.
– Так ты до сих пор не веришь в то, что ее похитили?
Эджертон пожал плечами:
– Всякое может быть. Она могла просто соскользнуть вниз, удариться головой, сломать ногу или руку. Движение здесь оживленное, но кто ее увидит на такой глубине? Да и увидев, не всякий остановится.
– Полагаешь, врачи определят причину смерти?
– He уверен. Останков практически нет. Горсть волос, пара костей да несколько кусков кожи – вот и все. Хорошо еще, если медики сумеют идентифицировать ее. Единственное, что осталось нетронутым, – это рюкзак с брелком, на котором написано ее имя – Мередит Гилберт. Вещи в нем предположительно тоже ее. Рядом с костями нашли мельхиоровый браслетик, дешевенький. На нем выгравировано ее имя. Иначе мы бы и не догадались, кого нашли. Подождем анализов ДНК. Хотя лично я убежден, что это именно Мередит Гилберт. И если ее убили, то одно определенно – преступник ничего у нее не взял.
Бишоп молча кивнул и направился к дыре в ограждении, заделать которую следовало бы давным- давно.
– Осторожнее. Смотри костюмчик свой шикарный не запачкай, – съязвил Эджертон.
Не обращая внимания на его слова, Бишоп начал спускаться по крутому склону на дно оврага. Миновав группу следователей, работавших на месте преступления, он подошел к Лукасу Джордану, стоявшему посреди «усеянной» валунами поляны.
Лукас выглядел ужасно – небритый, нечесаный, в помятой куртке и грязных джинсах, он совсем не был похож на того лощеного, уверенного в себе человека, которого Бишоп видел несколько дней назад. Засунув руки в карманы куртки, он устало привалился плечом к искривленному ветрами невысокому дереву. Взгляд его застыл на небольшом пятачке каменистой земли, где валялись фрагмент костей и клочки каштановых волос. Только эксперты могли бы признать в них человеческие останки.
– Ее рюкзак уже забрали, – тихо сказал он, не поворачиваясь к Бишопу. – Вечером передадут родителям.
– Понятно, – ответил Бишоп.
– А ведь ты все знал, – произнес Лукас. – С того самого момента, как появился здесь.
– Нет, не с того самого момента, как появился, – поправил его Бишоп.
– Ну в тот же день знал.
– Да. – Бишоп кивнул.
Лукас повернулся к нему, смерил недобрым взглядом:
– И все это время молчал?
– Да, я знал, что она мертва. Но кто бы мне поверил, если бы я сообщил об этом? Полиция? Ее семья? Нет. К тому же я не знал, где находится тело.
– Я бы тебе поверил.
– Едва ли, – возразил Бишоп. – Отказался бы верить. Я видел, что ты решил во что бы то ни стало найти ее, поэтому счел за лучшее не мешать тебе. И вот ты ее отыскал.
– Ты знал, что она мертва, – повторил Лукас.
Бишоп молча кивнул.
– Бессердечный мерзавец. – Лукас поежился.
– Не всегда, – просто согласился Бишоп.
– Только не говори, что должен быть таким.
– Хорошо, не буду.
