три года, я смотрю на все, что происходило тогда, по-другому. Люк просто не мог вести себя иначе. Понимаешь, все так запутано – это нечто внутри его, нежелание поддаться собственным эмоциям… У него просто не было другого выбора.
– Здесь я с тобой согласна. Внутренние психологические барьеры могут исковеркать жизнь любому.
– Знаю, – протянула Саманта.
– Ну хорошо, что-то мешает ему жить спокойно. И что дальше? Ты хочешь докопаться до причины? – спросила Джейлин.
Губы Саманты сжались, в углах рта появились решительные складки.
– Это необходимо сделать.
Джейлин с минуту молча смотрела на нее, затем, помедлив, сказала:
– Не хочешь больше говорить об этом? Не нужно. Только мне кажется, ты чувствуешь себя очень одинокой.
– Ты наблюдательна. С Люком я всегда или упрямая, в лучшем случае, или скандальная – в худшем.
– Только теперь ты начинаешь понимать, что двигает им. А три года назад?
– Нет, представления не имела.
– И как ты воспринимала его поведение?
– Болезненно.
– Ты и сейчас чувствуешь то же самое, хотя и знаешь о нем больше.
– Конечно. Понимать разумом – это одно, а чувствовать – совсем другое. – Саманта криво усмехнулась. – В любом случае я не требую от него любви, мне вполне достаточно и доверия.
– Ну а ты сама ему доверяешь?
– Да, – ответила Саманта не раздумывая.
– Даже после того, как он тебя бросил? Не понимаю тебя.
Саманта медленно проговорила:
– Я доверяла ему всегда, с первой минуты нашей встречи. Я твердо знаю – он не обманет меня и, если я позову его, он придет мне на помощь.
Джейлин недоверчиво покачала головой:
– Меня недавно бросил один хлыщ, но не так открыто. А до этого мы лет десять с ним встречались. Я курировала его бизнес.
– А ты стала бы с ним снова встречаться? – улыбнувшись, спросила Саманта.
– Черт его знает. Тебя послушаешь, так, наверное, и согласилась бы. Хотя нет, уж очень больно он задел мою гордость.
– Как любит говаривать ваш Бишоп, некоторые события должны произойти именно так, как они происходят.
– Любит? – удивилась Джейлин.
Саманта вскинула брови.
– А разве нет?
Джейлин внимательно посмотрела на нее.
– Именно так он и говорит.
– Эта фраза стала его мантрой.
В глазах Джейлин промелькнула тень подозрения.
– Ладно… Так, значит, ты подкалываешь Люка исключительно для того, чтобы пробиться сквозь его внутренний барьер и узнать, что находится за ним?
– Ну вроде того.
– Тогда советую тебе быть осторожнее. Барьеры образуются небеспричинно, и разрушение их причиняет человеку боль. Застань человека врасплох, и рассудок его может пошатнуться. Но с обычным человеком еще ладно, ему на помощь пойдет врач, а разбереди душевную рану экстрасенса, высвободи всю его электромагнитную энергию – его замкнет так, что никакой психиатр не помажет.
– Да, – согласилась Саманта. Об этом ей говорил и Бишоп.
Она нашла его в полицейском гараже, в комнатке, где стоял аквариум, в котором утонула Линдси. Он стоял, разглядывая его, в руке его было издевательское письмо, полученное утром от похитителя. Лукас смотрел то на него, то на аквариум.
Саманта вошла в комнату и тихо спросила:
– Что ты хочешь увидеть?
– Что он сволочь и псих, – ответил Лукас не оборачиваясь.
– А кроме этого?
Лукас в очередной раз оглядел аквариум и пробормотал:
– В нем мы нашли несколько волосков, которые явно принадлежат не Линдси. Пару дней назад я отправил их на анализ в Квонтико. Ответ получил только что – волосы принадлежат одной из жертв, погибшей несколько месяцев назад, по происхождению азиатке. Она была утоплена.
– Сомневаюсь, что он проглядел волосы.
– Конечно, нет. Он их оставил специально, для меня.
Саманта посмотрела на аквариум, затем перевела взгляд на Лукаса.
– И что ты обо всем этом думаешь?
– Аквариум использовался и раньше. Возможно, здесь же, но не исключено, что и в другом штате, откуда убийца доставил его сюда. Кстати, ту азиатку нашли на берегу ручья, в пятидесяти милях от того места, где мы обнаружили Линдси.
Саманта кивнула:
– Значит, для Меткалфа он приготовил что-то другое.
– Скорее всего да. Насколько мне помнится, из всех жертв утоплены были четверо, включая Линдси.
– Он изготовил эту штуку не просто для убийства, а чтобы напугать жертву, довести ее до состояния панического ужаса, – сказала Саманта.
– Верно, – согласился Лукас.
– Аквариум здесь. Что у него еще осталось?
Лицо Лукаса напряглось.
– Кроме Митчелла Кэллогана, он обезглавил еще двоих.
– Значит, у него есть гильотина. Что еще?
– Троих он полностью обескровил, перерезав яремные вены чем-то похожим на очень острый нож.
– Уверена, он не сам это делал, а смастерил какой-то механизм.
– Вероятно.
– Я насчитала девять или десять жертв. Как он убил остальных?
– Трое умерли от удушения.
Саманта ненадолго задумалась.
– Полагаю, не от удушения, а от нехватки воздуха. Скорее всего он помещал жертв в ящик с ограниченным запасом воздуха. Возможно, некоторое время подавал туда кислород. Иначе говоря, хоронил заживо.
– Согласен.
– Значит, у него есть и этот ящик. Спрятать его легко – достаточно неглубоко зарыть в землю.
– Ну, таких ящиков у него может быть несколько. Нет ничего проще, чем сбить несколько досок и прорезать отверстие сверху. Жертва помещается внутрь и закапывается.
– Остаются еще две-три жертвы. От чего они умерли?
– Представления не имею. От них остались только клочки мяса и волос, по которым даже причину смерти определить было трудно. Возможно, что он их либо удушил, либо обескровил, либо утопил. Никто не знает.
Безразличный тон Лукаса заставил Саманту нахмуриться.
– Таким образом, мы выяснили, что у него осталось три устройства, или метода, медленного убийства, не считая, конечно, подручных и простых способов – ножа или пистолета.
