— Держится буквы закона.
— Больше не надо. Сколько вам времени нужно, чтобы изловить русского?
— След утерян. Говорить что-либо определенно трудно. Нужно привлекать крупные силы.
— Значит, сами успеха достичь не сможете?
— Затрудняюсь точно ответить. Этот змееныш стреляет лучше наших снайперов. Нужно загнать его в ловушку и там уничтожить гранатами.
— Так и делайте. Потери считайте. Все это обернется шумным скандалом на страницах газет. Советы не смогут отвертеться от него. Имеющиеся материалы уже против них. Знайте, он пригодится и мертвым. Нужны хорошие фотографии. А на монастыри наложили иск переметнувшихся. Покончим с ними. От вас требуется операцию ускорить. Подгоняйте людей: накатывайте, снимайте с должностей, но лишь бы они крутились, как дьяволы. Генерала я заставлю шевелиться. А вам следует всегда знать его истинные намерения. Имейте при себе лучших снайперов. Что-то подсказывает мне, что не так-то все дешево кончится. Уничтожайте агента при первой же возможности. Донесения ко мне должны приходнть раньше, чем к генералу. Медлителен он.
Kак в сказочном тумане, выходил Винь из многообещающего кабинета. Но не теми глазами смотрел вслед Теневой.
Глава четвертая
Полковник Чан сидел перед настоятелем: виноватый, настороженный. Трудно было решиться, с чего начать, чтобы не обидеть мудрого монаха.
В свою очередь Дэ внимательно косил на офицера, соизмеряя, что нового в блеске глаз старого знакомого появилось со дня последней встречи, и тоже молчал. Каждый в сердце слышал некоторую обиду на другого и понимал одновременно, что не их слово решающее в тех сплетениях обстоятельств, что накручивались сплошной спиралью в последние дни. Понимали и молчали, не решаясь неосторожным словом накликать неприязнь друг на друга.
— Неужели, уважаемый полковник Чан, вы уже в такой степени не удовлетворяете своих шефов, что не решаетесь в некоторых случаях брать инициативу на себя?
— Нет, конечно, почтенный Дэ, — слабо улыбнулся Чан, — до этого еще не дошло. Но просто сами обстоятельства более опасно нависли над каждым участвующим, чем это могло казаться вначале.
— Но какие обстоятельства! Разудалые вихри последней революции ослабли, туман времени разряжает прежние остроты. Что может тревожить душу такого опытного офицера, каким является полковник Чан?
Чиновник старался не поднимать глаз. Все равно настоятель не даст понять известное ему, а самому раскрываться тоже не пристало. Приходилось выискивать слова, чтобы не казались надуманными.
— Хочу предупредить вас, уважаемый настоятель, что майор Винь, лихорадивший вас вчера, имел аудиенцию у Теневого.
— Благодарствую. Я всегда верил, что из строя офицеров общественной безопасности у вас больше развит национальный патриотизм, чем у чиновников, мысли о карьере которых предопределяют все их поступки.
Чан не знал, стоит ли кивнуть в знак благодарности или воздержаться, так как следующие слова могут очень не понравиться суровому отшельнику. И он лишь ниже склонил голову.
— Вам известно, с какой целью внезапно появился в ваших краях Винь?
— Следующий раз он подумает прежде, чем появится здесь.
В голосе настоятеля жестко звенели нотки презрения.
— Он опасен. Но не это сейчас, думаю, больше тревожит вас. Не стану лукавить, — полковник поднял голову. — Теневой что-то замышляет. Именно поэтому Винь так зорко следил за воспитанником. И он же оказался в Хэйлунцзяне в тот момент. И он же продолжает дальше держать события под контролем. На сегодняшний час в руках Виня нет следа. Агент сумел выиграть время и, наверное, оторваться от преследования.
Настоятель непроницаемо смотрел на полковника. Ничто не могло в эту минуту оторвать его от хода мыслей Чана.
— Прибыл Динстон с людьми. Требует немедленной нейтрализации агента. Теневой припрет генерала. Шеф подключит к операции опытные кадры: не исключено — и меня. Единственное, что может обезопасить воспитанника, зто скорость, с которой он будет передвигаться. Винь неудачлив, но когда за дело возьмутся профессионалы, то я не знаю даже, что посоветовать вам. В толпе скрыться ему нелегко. Пекин, Шанхай, Тяньцзеинь, Гуанчжоу, еще несколько городов, где иностранец не привлекает внимания. Но чем глубже в метрополию, тем более открыт он. Что могу сказать в утешение: генерал требует доказательств, что перешедший границу является именно искомым агентом. Только тогда он уполномочен подключать к розыску свой аппарат. Но если Рус также будет после себя оставлять неподвижные тела, то никаких сомнений в выборе не будет. Вы понимаете меня, почтенный отец?
— Я понимаю и признателен вам. Хотел бы сполна воспользоваться ими. Но вся тяжесть и моего положения в том, что мне не известно, наш ли воспитанник перешел границу. А главное, где он сейчас и куда направляет свои помыслы. Поймите человека, убегающего от всех. Навряд ли мысль его спокойна, и наверняка многие его ходы могут быть не только неожиданными для преследователей, но и трагическими для него самого.
— И это именно то, что может помешать ему, — ответил Чан.
Он понял — настоятель ему ничего но скажет. Что-то подсказывало, что люди с таким огромным жизненным опытом наверняка могли предвидеть сложившиеся обстоятельства и иметь свой уготованный ход.
— Не знаю, что, но лучше для воспитанника если он сумеет снова уйти за границу. Здесь покоя ему не дадут. Агент русский, и этим все сказано. Окружение при Председателе использует любую возможность для нагнетания очередной шумихи и скандала. Они не остановятся. Даже на убийстве…
Полковник осторожно смотрел на Дэ. Но тот не проявлял признаков возбуждения. Полностью был поглощен своими мыслями и хмуро глядел перед собой. Через минуту заговорил, жестко выдавливая отдельные фразы.
— Все же как русские разнятся с вами! Они сумели рассмотреть, что перед ними не агент. Не торопились. Присматривались. Не давали волю власти, строптивому воображению. А ведь для них он враг. Шпион. И все же русские остались русскими. А вы? На одной карте разыгрывать несколько комбинации?!
— Уважаемый Дэ, это и оказалось подозрительным для всех, кто контролировал деятельность агента. Янки подсунули несколько улик против него. И что же? Ничего. А ведь работа разведчика требует абсолютной надежности. Вы понимаете, что это такое?
— Прекрасно понимаю. Это лишний раз доказывает более осмысленный подход русских к людям. Но не настораживало вас то, что янки слишком упорно подкладывали улики под Руса? Не имелось ли это у них в первоочередных планах? Ведь что особенно: подобное они применяли еще тогда, когда у них не было причин сомневаться в нем.
Чан по-новому посмотрел на настоятеля.
— Конкретными данными на этот счет я не располагаю.
— Вы не удивляйтесь моей информированности: это жалобы самих янки.
Офицер отвел взгляд в сторону, но промелькнувшие сомнения на его лице не остались незамеченными монахом.
— Янки тоже следует опасаться.
Дэ заиграл тросточкой, крутя ее в пальцах, как жонглер.
— Янки не суть: пришлые. А вот ваше подозрение насчет воспитанника необоснованно.
— Лично я, почтенный настоятель…
— Нет, нет, — остановил офицера монах. — Говоря о вас, я имею в виду представителей
