конца откровенным, я поведал историю своей жизни. За относительно короткий период я рассказывал ее уже третий раз. В этот раз нельзя было упустить ни одной самой ужасной детали – им нужно хорошо представлять себе, во что они ввязываются. На протяжении моего рассказа то и дело кто-нибудь встревал с репликами типа: «Ого», «Не может быть», «Бедняжка». Когда я рассказывал про побои Силье, они побледнели. Свищ поднялся и сердито ткнул в меня пальцем:
– У тебя было до фига драк, но, черт возьми, нельзя бить девушек.
К счастью, Велик успел помешать ему. Они вдвоем вышли в коридор, где Велик пытался убедить его успокоиться, пока мы переживали в гостиной.
– Он избил ее!
Велик сделал глубокий вдох:
– Я тоже там был. Я тоже все слышал. Пойдем обратно.
Небольшая пауза.
– Это Николай. Вчера ты говорил, что он клевый.
– Да, но я же не знал, что он бил девушек.
– Одну девушку, а не девушек. Вот почему на него свалились все эти несчастья.
– Я все равно не хочу идти обратно. Теперь совсем не хочу.
До нас донеслись шаги, затем входная дверь открылась и снова закрылась. Велик сказал: «Черт, Свищ!» Я выглянул в коридор. Они исчезли. Я не был уверен, стоит ли продолжать, когда передо мной сидели только Карен и Анита, но спустя полминуты в дверь позвонили. Я открыл и впустил Велика и Свища, который тут же извинился:
– Прости, Николай, но я так расстроился.
Я почувствовал неловкость и пробормотал:
– Я понимаю тебя. Не извиняйся.
Мы продолжили.
Карен с удивлением прервала меня, когда я сказал, что отсутствовал на похоронах Сес.
– Ты не пришел на похороны родной сестры?!
– Нет, я ведь ничего не знал.
– Но ты хоть на могиле был?
Я покачал головой.
– Николай, это твоя сестра. Тебе нужно попрощаться с ней. Ты хотя бы знаешь, где она похоронена?
– Конечно знаю. Ее могила находится прямо рядом с озером на Западном кладбище.
– Так тебе надо попрощаться с ней. Она это заслужила. – И она замолчала, осознав, что заставила меня сожалеть.
Они ужасались снова и снова, но при этом не боялись меня, ведь все самое страшное уже случилось, а теперь речь шла о том, чтобы сделать из меня хорошего человека. Я завершил рассказ тем, что они должны стать моей собственной НАТО, которая поможет мне стать лучше.
– Есть у вас какие-нибудь вопросы?
Четыре руки тут же поднялись в воздух.
– О чем конкретно ты нас просишь? – недоумевала Анита.
И я прекрасно понимал ее недоумение.
– Вы должны помочь мне, потому что одному мне не справиться.
– Ты просишь нас стать твоими друзьями?
Нужно было как-то это переформулировать.
Друг – слишком сильное слово, но, помедлив, я все-таки согласился:
– Да, именно об этом я вас и прошу.
Я надеялся, что Иисус прав.
– Я с удовольствием стану твоим другом. – Анита долго не раздумывала.
– Спасибо. Но такими друзьями, которых я попрошу о многом, – поспешил я добавить.
– Николай, обычно друзей просят о многом. Именно для этого и нужны друзья. – Карен с нежностью посмотрела на меня.
– Правда?
Откуда мне было это знать?
– Да-да. Йеппе, почему ты считаешь Николая своим другом?
Он не произнес ни слова, но издал какой-то звук и шевельнул лицевыми мышцами – переволновался из-за неожиданно проявленного к нему внимания. Все с нетерпением ждали его ответа. В том числе и я.
– Потому что он мой друг.
Этого было как-то недостаточно, он тут же и сам это заметил. Он начал заикаться, но затем очень решительно произнес:
– Потому что он спас меня. И это было удивительно. И я сделаю для него все.
Настала моя очередь разволноваться. Так обо мне никто никогда не говорил. Я большая задница. Карен одобрительно улыбнулась Йеппе:
– Отличный ответ. Николай, ты понимаешь, что, прося нас быть твоими друзьями, ты просишь нас быть по отношению к тебе такими же, каков ты по отношению к Йеппе?
Вопросы продолжались до глубокой ночи. Естественно, много расспросов было про Иисуса.
– Ты уверен, что он настоящий?
– В том, что это Иисус? Нет, я почти уверен, что это не Иисус.
– Нет, я не про то. Ты уверен, что он существует в реальности? То есть что он правда приходил? – Велик задал вопрос, который крутился в голове у всех.
Я снисходительно улыбнулся:
– Ты интересуешься, не сумасшедший ли я?
– Нет, но в стрессе и не такое можно себе вообразить.
– Я физически чувствовал его присутствие. Он меня так прижал, что у меня задница задымилась.
Это не убедило их, но Карен все же заключила:
– Раз ты говоришь, что он настоящий, конечно, так и есть. Да?
Все тут же с готовностью закивали. Они признали, что я разговаривал с ним, и если бы мне захотелось поговорить об этом, они готовы были выслушать, но инициатором должен был выступить я.
Они разошлись в три часа ночи. Мы обсудили бабушку и дедушку, Сес, Силье, Бриана, мою жизнь в целом, и мне больше ничего не приходило в голову, что еще нужно им рассказать. Мы договорились, что они обдумают все услышанное, а через несколько дней мы снова встретимся. И я был уверен, что НАТО начала существовать – наше собрание было волнующим. Даже Свищ в конце концов пришел в себя.
Вечер был длинным, но приятным. Йеппе отправился спать, но мне хотелось подышать свежим воздухом, почувствовать ночной ветер и траву под ногами. Я вышел в сад. Стояла тишина. Вдруг я услышал чье-то сопение. Черт возьми, Йеппе! Но тут я осознал, что это негромкое девичье похрапывание, а не гром, издаваемый Йеппе. Под окном гостиной я разглядел свернувшуюся в клубок фигурку. Я с любопытством подошел поближе и сел на корточки. Даже в темноте было видно, какая у нее прекрасная грудь. Я осторожно тряхнул ее, и она проснулась, вздрогнув от испуга, со страхом взглянула на меня, но потом до нее дошло, что она находится в саду под моим окном и это она должна объяснить мне, в чем дело, а не наоборот.
– Ты просидела тут весь вечер?
Она боялась, но скорее не меня, а ситуации, в которой оказалась. Дыхание ее становилось все тяжелее. Я встал и протянул ей руку. Вечер прошел успешно, так что в тот момент я был исполнен мужества.
– Вставай.
Она медлила, но моя рука находилась уже прямо перед ее носом, так что ей пришлось взяться за нее, и я потянул ее вверх. Я дернул слишком сильно, мы столкнулись и в течение двух секунд стояли очень
