суток. Дубивко отметил, что вертолет уже засек их, потому что стал поднимать из воды свой погружной гидролокатор, напоминая рыбака, тянущего удочку с болтающимся на конце лески круглым мячом. После этого вертолет направился в сторону лодки, эсминец также развернулся и начал осторожно кружить вокруг лодки, держась от нее примерно в полумиле. Вертолет приближался к ним на очень малой высоте, и вдруг ослепляющий свет вспыхнул над Дубивко. Он ругнулся и закрыл глаза.
Мощный свет лишил его способности видеть в темноте. Когда наконец он опять обрел способность видеть, то почувствовал, что на мостике что-то не так, чего-то не хватает. Если вы проводите много времени в одном и том же месте корабля, то, если там что-то изменилось, вы это почувствуете, даже не зная точно, что произошло. Он огляделся. Точно! Их рамочная антенна была срезана и теперь болталась снаружи на проводах. Дубивко осмотрел основание антенны и увидел, что оно срезано начисто. Когда тридцать два часа назад они выполняли срочное погружение, то услыхали какой-то громкий посторонний звук. Теперь он не мог поверить своим глазам. Что, эсминец пытался таранить их или же просто неверно просчитал дальность по гидролокатору и подошел чересчур близко за чересчур короткое время? Дубивко этого не знал.
Лейтенант Джон Хантер вслушивался в слова, рвавшиеся из динамиков громкоговорящей связи:
— Русская подлодка на поверхности! Русская подлодка на поверхности!
Как вспоминал потом Хантер, это было чудесное чувство. На рубке подводной лодки были нанесены ее тактические номера — 911 по правому борту и 911 — по левому.
Наблюдая с мостика за эсминцем, Дубивко вспомнил, что им было предписано вместо морского флага поднимать государственный флаг СССР.
Он понимал, что единственным основанием для подъема государственного флага является их участие в крупномасштабной операции и необходимость правильного и быстрого опознания при встрече с иностранным кораблем; потом ему в голову пришла мысль о бестолковости приказа — в конце концов американцы безошибочно знали рисунок советского военно-морского флага, да и он сам предпочел бы плыть именно под военно-морским флагом.
— Дуй вниз и найди государственный флаг, — приказал он помощнику штурмана. Тот бросился вниз и вскоре вернулся с полотнищем флага. — Найдите флагшток, — опять приказал Дубивко. Молодой офицер опять исчез и, после долгой задержки, вернулся на мостик, но снова без флагштока.
— Не можем найти, товарищ командир.
Дубивко пришлось заставить офицера прикрепить полотнище к одной из уцелевших антенн мостика.
Дубивко изучающее глядел на эсминец «Сесил», на котором развевался флажный сигнал, понимание которого вызвало у русских некоторую трудность. Сначала они не могли найти справочник по международным флажным сигналам, наконец лейтенант Жуков робко появился на мостике с нужной книгой. Эсминец тем временем неожиданно включил ходовые огни и начал что-то передавать им большим сигнальным прожектором. Американцы передали длинный сигнал, и Жуков громко читал летящий над спокойными волнами свет. Жуков был превосходным связистом и знал английский довольно прилично.
— Командир, они запрашивают: «Нужна… ли… вам… помощь?»
Дубивко остолбенел — с чего это они задают такой вопрос? Если они собираются напасть на нас, то сперва спросят, а потом вышвырнут нас из воды?
Его подмывало развернуться в их сторону и открыть крышки на носовых ТА — он может выстрелить торпедой раньше, чем это сделает эсминец. Потом Дубивко сообразил, что артиллерийские расчеты на эсминце занимают свои места у орудий и могут спокойно разнести вдребезги рубку лодки еще до того, как торпеда выйдет из торпедного аппарата «Б-36».
Эсминец предусмотрительно обозначил себя световым семафором.
— … Военный корабль Соединенных Штатов Америки «Сесил».
Как мило, что представились, подумал Дубивко. Жуков, основываясь на данных гидролокатора, уже доложил ему, что «Сесил» является старым эсминцем класса «Гиринг» времен Второй мировой войны, на его вооружении стоит гидролокатор «SQS-4». Теперь вот они могли обращаться к нему по имени. «Какая тактичность!» — подумал Дубивко.
Русские подводники наблюдали, как «Сесил» вышел на параллельный с ними курс и занял место слева и позади лодки. На этой позиции он был неуязвим, поскольку, если бы Дубивко решился на стрельбу торпедами, то ему пришлось бы разворачиваться — как при стрельбе из кормовых торпедных аппаратов, так и из носовых. Кто бы ни командовал эсминцем, человек этот был умен и очень вежлив.
Дубивко приказал Жукову ответить эсминцу, что помощь не требуется. Потом они запустили один дизель и начали зарядку батарей. Во время зарядки они легли на иной, более подходящий для них курс, слегка не совпадающий с направлением волн, которые, как вспоминал Дубивко, шли на юго-восток. Направляя лодку этим курсом, он озабоченно ожидал реакции американцев, поскольку несколько уклонялся от предписанного ими безопасного курса.
«Сесил» шел рядом с ними на расстоянии двадцати-пятидесяти метров от кормы лодки. Он был совсем рядом, поэтому прекратил непрерывно обстреливать лодку посылками гидролокатора, ограничившись одним импульсом на пониженной мощности раз в десять-пятнадцать минут, словно говоря: «Я приглядываю за вами, не делайте никаких глупостей!» Дубивко отметил, что эсминец ведет себя дисциплинированно, идет с постоянными курсом и скоростью, не пересекает курс лодки и не вмешивается в ее действия.
Увидев всплывшую подлодку, коммандер Розиер действовал быстро и решительно. Он оставил эсминец в виду подлодки, на дальности полторы тысячи ярдов (около 1400 м. —
После всплытия лодка оставалась на поверхности два дня и шла курсом на восток; ночью русские наблюдали заправку «Сесила» топливом от подошедшего корабля снабжения, потом, когда гидроакустические условия сложились выгодно для них, русские спокойно нырнули в волны с полностью заряженными батареями, чего у них безусловно не было в тот момент, когда «Сесил» заставил их всплыть. Было все так же темно; лодка пробыла на поверхности более сорока восьми часов.
После того как лодка ушла под воду, «Сесил» покинул этот район и отправился к месту встречи с авианосной группой. Он взял на борт русскоговорящего офицера и потом в течение нескольких недель, вместе с другими эсминцами, участвовал в проверке и подсчете советских ракет, находившихся на торговых судах, уходивших от Кубы.
«Однажды, когда мы преследовали лодку, нам приказали отдать контакт с лодкой другому эсминцу,
