более опытному в противолодочных операциях; однако коммандер Розиер не подчинился приказу, заявив, что лодку отыскали мы и мы собираемся довести дело до конца, Коммандер был настоящим мужчиной, и экипаж за него был готов на все».
«Когда мы столкнулись с лодкой, я не знал, что на международном вбрасывании шайбы „тот парень уже прохлопал“ несколькими днями раньше. Моя задача была двоякой — как можно дольше оставаться с лодкой и не сделать ничего такого, что могло начать Третью мировую войну».
Удрав от «Сесила» после ночного погружения, Дубивко снова привел «Б-36» в назначенный ему район патрулирования. После того как штурман произвел счисление пути и доложил, что они находятся в центре района, они поднялись под перископ, чтобы осмотреться, и обнаружили, что прямо в центре их района находятся авианосец «Рэндольф» и эсминцы ПУГ. Просто поразительно, что лодку еще не засекли, подумал Дубивко. Они быстро спустились под слой температурного скачка и стали понемногу дрейфовать; их так и не обнаружили. Потом «Б-36» направилась к самому дальнему северо-восточному участку назначенного им района патрулирования, который по форме напоминал круг, и удалилась от «Рэндольфа» на 120 миль.
После почти недели патрулирования наступило 7 ноября — советский государственный праздник в честь годовщины октябрьской революции. Дубивко всплыл в сумерках позднего вечера; никаких контактов не было, и море было абсолютно спокойным. Операторы электронного противодействия лодки не обнаружили ни одного самолета, и Дубивко решился, наконец, подняться наверх, чтобы помыться в душе рубки. За минувшую неделю он заставил принять душ всех членов экипажа, но у него не нашлось времени, чтобы выбраться из центрального командного и самому вымыться. В конце концов Дубивко посчитал, что в замкнутом пространстве центрального командного от него уже стало попахивать, поэтому он оставил командование на старпома, а сам помчался наверх, чтобы принять внеплановый душ.
Пока Дубивко наслаждался роскошью душа с морской водой, старпом как-то запамятовал, что дизели левого и правого борта находятся в работе, и не прочистил их воздухозаборники. Естественно, в дизели засосало морскую воду и произошел мгновенный гидравлический удар, оставивший «Б-36» всего с одним работоспособным дизелем.
Не успел вернувшийся после освежающего душа Дубивко узнать о свалившемся на них горе, как связист лейтенант Жуков вручил ему телеграмму, только что полученную во время вечернего сеанса связи. Лодке приказывали возвращаться домой. Инженеры немедленно принялись разбирать оба двигателя и ставить узлы на дизель левого борта, который меньше пострадал. Им пришлось вкалывать две недели, восстанавливая один дизель годными узлами от другого; в конце концов двигатель левого борта был полностью отремонтирован, когда лодка находилась строго западнее Соединенного королевства и держала курс в Норвежское море, но ей пришлось еще более двадцати дней добираться до своих вод и столкнуться в пути со многими проблемами.
«Когда мы всплыли, то по-настоящему боялись, что американский эсминец может нас таранить. Мы не были уверены, что не идет война».
«Когда мы всплыли, там был американский эсминец „Сесил“. Он передал нам сигнал „нужна ли вам помощь?“. Я понял тогда, что он, вероятно, не будет нас атаковать».
ЭМ ВМС США «Блэнди» против «Б-130» Шумкова
Расставив ноги и держась за ограждение мостика в самой верхней точке лодки, Шумков зафиксировал себя от легкой качки. Накрапывал мелкий дождь. Он потянулся к переговорной трубе и крикнул вниз, на ЦКП:
— Механика на мостик!
— Есть, товарищ командир, — тут же отозвались с командного.
Шумкова радовало, что у подчиненных сохранилась быстрота реакции, хотя условия на лодке ухудшились до предела. Температура в машинном отделении приближалась к шестидесяти пяти градусам по Цельсию, и жизнь на борту становилась невыносимой. На семьдесят восемь человек экипажа было три туалета и два душа с морской водой. Ухудшение личной гигиены становилось угнетающим, дым от дизелей заставлял страдать каждого несшего вахту в машинном отделении, в других отсеках было чуть-чуть полегче. У многих подводников большая часть тела покрылась болезненной сыпью, а у самого Шумкова стали очень сильно болеть ноги, особенно после долгих часов стояния на мостике. Сейчас же он всматривался в навигационные огни американского самолета-разведчика «Р-3», кружившего на высоте примерно две тысячи метров на небольшом удалении от лодки, и задавался вопросом, почему самолет еще не сделал проход прямо над ними — так, как они обычно делают. Возможно, у самолета отказала РЛС; может быть, самолет их вообще не видит.
На поверхности была темень, хоть глаз выколи, последние несколько часов лодку трепали порывы дождя, а они, в муках, пытались произвести зарядку батарей. Процесс был болезненно медленным и выматывающим нервы, но им пришлось рискнуть быть обнаруженными, потому что на борту не было резервного питания, а единственный дизель давал менее половины мощности.
— Прибыл по вашему приказанию, товарищ командир, — главный механик Паршин возник в темноте позади Шумкова. Он тяжело дышал, и от него пахло дизтопливом, смазкой и потом.
— Боже мой, как от тебя несет!
— Командир, неужели я прибыл сюда для того, чтобы узнать, как от меня пахнет? — Механик устал, он не спал последние двое суток. Два главных дизеля вышли из строя из-за трещин в коробках агрегатов, приводящих в работу вспомогательные насосы — топливный и охлаждающей воды; на третьем дизеле
