Он улыбнулся. При этом он удивился, почему ему хочется защищать ее. Из-за того, что она была дочка Коуди? Или потому, что ее отец не интересуется дочерью? А может, ему просто невыносима мысль, что Кетти может пострадать?
То, что должно было стать Новой Школой Калгари, находилось не более, чем в пяти милях от центра. По дороге Дикон объяснял Кетти систему управления машиной.
— Как ты думаешь, справишься? — спросил он, припарковываясь. Она уселась за руль и пристегнулась ремнем.
— Начнем.
Затем нажала на газ, и машина маленькой ракеткой устремилась вперед.
— Бог мой! — воскликнула Кетти. — Во дает!
Дикон положил руку на руль.
— Поосторожнее! Сначала удостоверься, что все в порядке, прежде чем попытаться преодолеть звуковой барьер.
Кетти заметно уменьшила скорость.
— Ух, а эта штука действительно сжигает резину, — она взглянула на Дикона. — Ну, как я выгляжу?
Он улыбнулся и снова подумал о том, как она напоминала Коуди. Интересно, а есть ли у нее что-либо от отца?
— Роскошно, — проговорил он. — Кажется, что ты рождена, чтобы сидеть за рулем, дражайшая Кетти.
Она просияла от удовольствия. Следующие пятнадцать-двадцать минут Кетти кружила вокруг парковки и раз или два посигналила.
— Боже мой! Глянь-ка, кто выруливает… — вскрикнула Кетти.
Дикон повнимательнее посмотрел на старенький «бьюик». Казалось, он состоял только из грязи и ржавчины. Заднее стекло дребезжало от музыки внутри и Дикон не мог удержаться от мысли, не оглохли ли те мальчишки, которые ехали в машине.
— И кто же это? — спросил он.
— Робби Карсон и его младший брат Билли.
— Шутишь, — Дикон старался казаться потрясенным. — И кто же они такие, Роберт Карсон и его младший братец Билли?
— Билли играет в юниорской футбольной команде Университета.
— А! Тот самый Билли Карсон. Так почему же ты так именно не сказала? было очевидно, что Дикон ее дразнит.
— О, Бог мой! Они меня увидели! — воскликнула она. — Что мне теперь делать?
Дикон мог поклясться, что мальчишки оторопели от потрясения.
— Выше голову! Делай вид, что для тебя нет ничего необыкновенного в управлении машиной, которая стоит сто тысяч долларов.
— О, Бог мой!
Дикон взглянул на нее.
— Ну, а кто теперь?
— Глянь, кто едет за ними.
— Что, еще один футболист?
Дикон быстро оглянулся и вздохнул, узнав патрульную машину шерифа Басби с синей мигалкой на крыше.
Когда двадцать минут спустя Кетти и Дикон, появились во дворике, Коуди мерила пол шагами. Она буквально слетела с лестницы к машине.
— С тобой все в порядке? — спросила она у дочери, едва та успела вылезть из машины.
— Конечно, ма. Дикон и я только что…
— Я знаю, что ты делала с Диконом. И ни минуты этого не одобряла и не одобряю.
Коуди скрестила руки и притоптывала ногой, показывая Дикону свое резкое неодобрение.
— Мне только что звонил шериф Басби. Дикон и Кетти переглянулись.
— Послушай, Коуди, я тебе все объясню, — начал он.
— Правда? — поинтересовалась она сладким голосом. — Рада буду послушать.
— Мы немного повеселились, вот и все.
— Повеселились? Ты называешь нарушение закона весельем?
— Мы что, банк ограбили? Я позволил Кетти попрактиковаться в вождении автомобиля…
— Без водительских прав? — спросила Коуди. Она сверкнула глазами, повернувшись к дочери. Ее пока не отпустило чувство страха после звонка Басби. Она уже напредставляла себе всевозможные ужасы, по большей части связанные с Кетти и Диконом, лежащими бездыханными и искалеченными посреди обломков его автомобиля.
— Хотела бы я узнать, почему ты считаешь возможным ездить по городу с моей дочерью. Ты можешь себе вообразить, что я чувствовала, когда мне стали звонить, говоря, что видели вас, направляющимися к строящемуся зданию школы? Можешь вообразить?
И вновь она чувствовала себя бездарной матерью, не способной и пальцем тронуть дочь, чтобы та не вытворяла.
Дикон разъярился:
— Так вот оно что! — закричал он. — На самом деле ты расстроилась вовсе не из-за того, что твоя дочь ездит в машине без прав, а потому, что люди предполагали нечто другое…
Когда Коуди открыла рот, чтобы возразить, он оборвал ее:
— Ты лицемерка, Коуди.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Да только то, что ты можешь говорить, что угодно о том, насколько ты уверена в моей невиновности, но когда доходит до дела, ты веришь мне не больше, чем все остальные.
— Не правда.
— Неужто? Ну, успокойся, я и не касался девочки, — чуть не прорычал он. Больше близко не подойду, — и секундой позже он захлопнул за собой дверь.
Но когда Коуди повернулась к дочери, она увидела, что по щекам у нее катились слезы.
— Большое спасибо, мамочка. Сначала я потеряла лучшую подругу, а теперь и Дикон не желает иметь со мной дела.
И, не сказав больше ни слова, она убежала к себе в комнату.
Было почти одиннадцать часов вечера, когда Коуди постучалась к Дикону. После того, как она целый вечер дулась, Кетти рано улеглась спать и только чуть фыркнула, когда Коуди зашла к ней в десять. Стоя перед дверью в ожидании его ответа, Коуди вытерла свои руки о шорты и глубоко вздохнула. Она заговорила, как только Дикон открыл дверь.
— Мы можем поговорить?
— О чем нам говорить?
— Я пришла извиниться.
Дикон открыл дверь и шагнул в сторону, пропуская ее вперед.
— Садись, — он указал на диван и, подождав, когда она усядется, сел напротив нее на стул.
Коуди подумала, что он ничем не напоминал звезду кантри-вестерна, объездившего весь мир и певшего миллионам. И все же он был как-то по-особенному красив, несмотря на простецкие штаны и обыкновенную тенниску.
— Я чувствую себя по-идиотски, — призналась Коуди. — Не только потому, что волновалась из-за Кетти, но и из-за того, что близко принимала к сердцу мнение посторонних. Но это привычка, от которой не так-то легко отказаться, когда она создавалась целых двенадцать лет. Но я хочу, чтобы ты знал, я вовсе не боялась, что ты можешь сделать для Кетти зло, Когда он с сомнением посмотрел на нее, она продолжала:
— Ты должен верить мне, Дикон.
— Итак, ты была больше озабочена тем, что могут подумать, если увидят меня и Кетти вместе. Я не
