— Сурово. И я знаю, что никогда не смогу доказать свою невиновность, — Те, кто тебя знает лучше, верят, что ты невиновен. Я, например, ни на мгновение в этом не сомневалась.
Вдруг он ухмыльнулся.
— Это оттого, что ты без ума от меня. Не все же относятся ко мне так, как ты.
— Кетти тоже так думает. Ты же знаешь, она тебя обожает.
— А как насчет ее матери?
Коуди посмотрела ему в глаза. Хотя он и улыбался, она чувствовала, что ответ значил для него многое.
— Я же говорила, что всегда любила тебя. Я чуть не умерла, когда… когда ты уехал из Калгари, чтобы добыть себе счастье в Нэшвилле.
— Но не настолько, чтобы последовать за мной?
— Я полагала, что буду тебе помехой. Дикон поднял ее с колен и отвел в спальню. В данный момент ему не хотелось копаться в прошлом. Он просто хотел любви.
— Ты никогда не могла бы стать помехой…
Они занимались любовью лениво, давая друг другу время. Дикон целовал ее веки, уши, лицо, затем прижался губами к ямке на шее, где ее сердце посылало свои послания от самой души. Она охотно разделяла его поцелуи, широко раскрыв губы, чтобы принять его язык. Наконец, он вошел в нее и она поднялась, чтобы встретить его и вздохи их наполнили комнату нежной песней. Потом Дикон долго держал ее в своих объятиях, пока дыхание их не стало нормальным.
— Я люблю тебя, Коуди, — прошептал он. — Я не понимал, как пуста была моя жизнь до того, как ты вновь вошла в нее. Как бы то ни было, нам надо компенсировать те годы, когда мы были разлучены.
Он говорил очень печально.
Коуди прильнула к нему.
— Мы так и сделаем.
— У нас могли быть взрослые дети. Масса детей. Помнишь, как мы оба хотели иметь большую семью?
— Да, я помню. Но я не забыла и того, как ты хотел быть способным обеспечить ее. Ты мечтал, чтобы наши дети имели больше, чем ты и твои братья. Ты говорил, что никогда не хотел бы, чтобы дети стыдились тебя или своего образа жизни.
Казалось, Дикон не слушает ее.
— Я чуть не умер, когда ты бросила меня, — сказал Дикон. — Три дня я декламировал… бредил… говорил себе, что мне без тебя лучше. Наконец, я успокоился и решил, что нам надо поговорить. Я пошел к тебе домой, твои родители сказали мне, что ты уже уехала в Дюрхем. Они не дали мне ни твоего адреса, ни телефона, а также добавили, что вызовут шерифа, если я не оставлю тебя в покое.
— Я этого не знала, — нежно сказала Коуди, и это действительно было правдой. Поскольку Дикон не делал никаких попыток встретиться с ней, она решила, что он почувствовал облегчение, так как сможет теперь сосредоточиться на своей карьере и быстрее уехать в Нэшвилл.
— Твоя мать вышла на крыльцо, когда я уходил, и сказала, что они поступают так согласно твоим желаниям. А ты не хочешь больше меня видеть.
Он вздохнул, словно эти воспоминания все еще оставались для него болезненными.
— Так или иначе, через неделю я уехал в Нэшвилл. Я решил, что, если добьюсь успеха, ты изменишь решение и прибежишь ко мне. Моя мать сказала… Он сделал паузу. — Ну, теперь это неважно.
— Что же сказала твоя мать? — спросила Коуди, каменея в его объятиях при одном воспоминании об Эйлин Броуди.
— Она сказала, что ты привыкла к хорошим вещам, а если я хочу действительно вернуть тебя, я должен изо всех сил постараться и успеть в жизни.
— Очень на нее похоже, — тускло произнесла Коуди.
Он глянул на нее.
— Что ты хочешь этим сказать? Коуди поняла, что сказала лишнее.
— Ничего, я думаю, наши родители не понимали, как сильно мы любили друг друга в то время.
— Моя мать не хотела, чтобы мы расставались, Коуди. Она даже предлагала пойти к твоим родителям и уговорить их.
Коуди раздражало, насколько слепым он мог быть во всем, что касалось его матери.
— Родители уже были не молоды и волновались больше, чем следовало. Они не хотели, чтобы я действовала поспешно.
Дикон задумался.
— Как бы то ни было, моя мать наложила мне на тебя табу и я вынужден был подписать контракт с группой Мери-Лу Слай. Именно тогда я услышал, что ты вышла замуж за того парня из Дюрхема. Честно говоря, мою мать также разбила эта новость.
Коуди понадобились все ее силы, чтобы удержаться и не сказать ему правду.
— Мне надо идти, я не хочу, чтобы Кетти беспокоилась, — проговорила она минуту спустя.
Он притянул ее к себе.
— Я думаю, твоя дочь гораздо сообразительнее, чем ты думаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— А тебе не кажется, что она подозревает о наших отношениях?
Коуди удивленно взглянула на него:
— Она ничего не говорила.
— Это не означает, что она ничего не знает. А почему ты скрываешь?
— Не хочу ее впутывать, пока сама не уясню, что же между нами происходит. Не хочу спешить.
— Мы знаем друг друга с пятнадцати лет. Вряд ли это можно назвать поспешностью.
— Да, но мы не уверены в будущем.
— Я знаю, что всегда хотел быть с тобой, — серьезно произнес он. — Как только я разделаюсь со своими неприятностями, я хочу обсудить наше будущее. Как я уже говорил, я не хочу, чтобы люди говорили гадости о тебе и Кетти.
— Я верю в твою невиновность, и мне наплевать, что думают люди.
— Но ты колеблешься. Почему? Коуди вздохнула.
— Просто я не уверена, что в твоей жизни есть место для меня и Кетти, честно призналась она. — Ты триста дней в году в разъездах. Что нам с Кетти все это время делать?
— Вас ждет дом в Мемфисе. Там есть все, разве что нет дорожек для гольфа, где бы я развлекал вас.
— Я не хочу быть «развлекаемой», я хочу жить нормальной семьей.
— Поездки — это часть моей работы, — пояснил он. — Нельзя сказать, что я сам в восторге от этого. Но такова специфика моей работы. К тому же, она хорошо оплачивается, и у вас будет все, что угодно.
— Но мне не нужно «все». Он засмеялся:
— Сначала я был слишком беден для тебя, теперь чересчур богат.
— Ты никогда не был слишком беден. Коуди потянулась за своей одеждой, решив, что сейчас не время для обсуждений. Ей нужно подумать. Дикон последний раз поцеловал Коуди перед тем, как она шагнула в тускло освещенный коридор. Он еще не успел закрыть дверь, как их напугал шум от двери миссис Викерс. Старуха глазела на них через щель.
— Почему вы поднялись, миссис Викерс? Миссис Викерс закрыла дверь, сняла цепочку и потом открыла ее шире.
— Я услышала шум, — ответила она. — Что-нибудь случилось?
У Коуди вспыхнуло лицо, когда миссис Викерс продолжала переводить глаза с нее на Дикона и обратно. Достаточно плохо, что ее застали выскальзывающей от Дикона посреди ночи. Он к тому же был голым по пояс, в одних тугих джинсах. Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Ой, Коуди, ты чуть не забыла, — проговорил Дикон. Он наклонился за дверь и протянул Коуди вантуз. — Спасибо за помощь.
Старуха забеспокоилась.
— Какие-то нелады с водопроводом?
