Бандиты семидесятых. 1970-1979

именно Крылову доверил создание Академии МВД.

Между тем в 1977 году в стенах союзного МВД во всю мощь засияла звезда нового генерала – зятя генсека Юрия Чурбанова, который начал активно теснить в сторону первого зама Щелокова Константина Никитина. С этого времени началась также и вражда между Чурбановым и Крыловым. Что вполне объяснимо: амбициозный и умудренный опытом Крылов не мог позволить потеснить себя более молодому генералу, даже если тот и являлся зятем самого Брежнева. Кроме этого, у Крылова и Чурбанова были серьезные служебные разногласия.

Дело в том, что Крылов, как профессиональный и принципиальный ученый, прекрасно видел те недостатки общества, которые способствовали росту преступности. И действовал соответственно своему положению: постоянно теребил Щелокова и ЦК КПСС своими докладными, где предлагал различные пути по исправлению ситуации. Поначалу к его советам прислушивались, но потом, когда власть окончательно законсервировалась и избрала «позу страуса» («зарыла голову в песок», лишь бы не видеть недостатков), Крылов стал попросту неудобен. И особенно Чурбанову. Что касается Щелокова, то он прекрасно понимал происходящее, поэтому в «битве» двух генералов занимал выжидательную позицию, что в принципе и предопределило ее исход. Молодость взяла верх над зрелостью и опытом.

В начале 1979 года комиссия МВД в количестве 71 человека во главе с Чурбановым забраковала работу Академии МВД. Более того, комиссия уличила Крылова в хозяйственной нечистоплотности, барстве и карьеризме. Вполне допускаю, что у Крылова могли быть подобные грешки (впрочем, как и у большинства номенклатурных работников того времени), однако долбали его не за это, а за его принципиальность в деле вскрытия тех недостатков, которые мешали МВД бороться с преступностью. К сожалению, у меня нет свидетельств людей, которые хорошо относились к Крылову, поэтому приведу слова его оппонента – Чурбанова (читая их, следует держать в уме те факты, о которых речь шла выше): «Крылов постоянно находился в плену каких-то несбыточных (для органов внутренних дел) идей (не те ли это идеи, которые, по мнению Крылова, должны были помочь власти и МВД преодолеть трудности, ставшие характерными для советского общества во второй половине 70-х? – Ф.Р. ). В аппарате его не любили. Но он полностью очаровал Щелокова: какие-то его идеи Щелоков потом выдавал за свои, я и мои товарищи (члены коллегии) считали их не только сомнительными, но и вредными…

Когда Крылов появился в стенах Академии, там начался полный хаос. Ко мне стали поступать серьезные сигналы о самоуправстве Крылова, о его неуважительном отношении к людям, о кадровой чехарде и т. д. Мы сформировали авторитетную комиссию, в нее вошли начальники ряда управлений: была поставлена задача объективно проверить Академию по всем позициям. И чем глубже мы копали, тем больше находили негатива. Смена кадров, протекционизм (под этими словами вполне может скрываться то, что нерадивых сотрудников Крылов увольнял, а грамотных, но неудобных начальству людей, наоборот, возвышал. – Ф.Р. ), но в самые большие дебри мы влезли, когда знакомились с вопросами финансово-хозяйственной деятельности Академии. Мебельные гарнитуры, которые покупались для Академии, перекочевали в квартиру Крылова, там же оказались два цветных телевизора, принадлежавших учебным классам, – вот, если взять только один аспект хозяйственной деятельности, против Крылова можно было возбудить уголовное дело. Министр ушел в отпуск и отдыхал в Подмосковье. Крылов пытался к нему прорваться, но министр его не принял, как бы давая понять: решайте без меня.

19 апреля я вызвал Крылова к себе, спрашиваю: «Что будем делать, Сергей Михайлович?» Кроме меня, в кабинете находился начальник кадров генерал Дроздецкий. Надо отметить, что Крылов вел себя очень нервно. Мне он сказал, что готов расстаться с должностью, но просил оставить его в Академии преподавателем, я говорю: «Хорошо, вернется министр – решит все вопросы». Крылов вышел из моего кабинета, поехал в Академию, где в этот момент проводилось торжественное собрание, посвященное очередной годовщине со дня рождения Ленина, прошел через весь зал и передал генералу Варламову, который вел собрание, записку, что он хотел бы попрощаться со знаменем Академии. Одним словом, бред какой-то. (А может быть, не бред, а элементарное желание честного коммуниста, понявшего, что ему не пробить эту стену, проститься перед смертью с тем символом, ради которого его далекие предшественники некогда жертвовали своими жизнями? – Ф.Р. ) Варламов почувствовал что-то несуразное, быстро закончил собрание – но в этот момент Крылов уходит в свой кабинет, закрывается на ключ, и там раздается выстрел.

Мне тут же позвонили домой. Из МВД туда были направлены генералы Дроздецкий и Заботин, заместитель министра, а из Прокуратуры поехал то ли Каракозов, то ли еще кто-то. Я думаю, самоубийство – продуманный шаг со стороны Крылова, тем более что после его смерти вскрылись еще и амурные дела…»

Самое интересное, что гибель Крылова открыла печальный список смертей, которые произошли в союзном МВД. Причем все умершие по странному стечению обстоятельств были заместителями Щелокова и соперниками Чурбанова. Так, в начале августа (то есть спустя три с половиной месяца после самоубийства Крылова) скончался генерал-лейтенант милиции Константин Никитин, а в конце декабря покончил с собой (застрелился) генерал Виктор Папутин. Все это в скором времени позволило Чурбанову стремительно взлететь по карьерной лестнице: в феврале 1980 года он был назначен не только первым заместителем министра внутренних дел СССР, но и удостоился Государственной премии СССР. Однако лучше бы он не взлетал: когда к власти пришел Михаил Горбачев, именно Чурбанов «отдувался» за всю парт– и госноменклатуру советских времен: «прорабы перестройки» сделали его козлом отпущения и упекли за решетку.

Грабитель с музыкальной фамилией

6 мая 1979 года в «Комсомольской правде» была опубликована очередная заметка на криминальную тему. Речь в ней шла о поимке особо опасного преступника с музыкальной фамилией Скрипка. Несмотря на свою благозвучную фамилию, этот человек умудрился отсидеть 14 лет в тюрьме, причем по самым серьезным статьям: убийство, кража, мошенничество. Последние 20 лет его трудовой стаж исчислялся всего лишь 6 месяцами, а остальное время он промышлял грабежами. Действовал он так же, как герой произведения братьев Вайнеров из книги «Гонки по вертикали» (не со Скрипки ли они его списали?): вычитывал в газетах объявления состоятельных людей о продаже разного рода ценных вещей и наносил им визиты в их отсутствие. Маршрутный график Скрипки охватывал всю страну: он успел отметиться в Москве, Вильнюсе, Харькове, Минске, Донецке, Запорожье, Днепропетровске, Риге и других городах необъятной родины. Каждый раз Скрипка выдавал себя за разных людей: так, в Москве он представлялся торговым работником, в Риге – моряком торгового флота и т. д. Всего по этому делу проходило 28 потерпевших, 74 свидетеля.

Прошло немало времени, прежде чем сыщики сообразили, что во всех этих городах действует один и тот же преступник. Была создана следственная группа, которую возглавил старший следователь Главного следственного управления МВД СССР Владимир Федорченко. На след грабителя удалось напасть в Минске. Федорченко нашел мальчика, который видел, как какой-то дядя во дворе их дома, в песочнице, что-то закапывал. Сыщик вооружился граблями и просеял весь песок. И нашел документы преступника. Через них была установлена скупщица краденого Туманова из Вильнюса, которая тоже добавила немало интересных фактов из биографии Скрипки. В итоге неуловимый преступник был задержан.

Захват в Новокузнецке

Те меры, которые власти начали предпринимать еще в первой половине 70-х против террористов,