расстрел парламента в октябре 1993 года или первую чеченскую войну, унесшую сотни тысяч жизней.
Даже моя собственная жизнь тогда едва не прервалась от бандитской пули. На всю жизнь я запомнил эту дату: католическое Рождество 25 декабря 1993 года. В тот день на продовольственный склад-магазин, в котором я работал заведующим (на эту должность меня пригласил мой однокурсник-бизнесмен), был совершен налет бандитами в черных масках. Пока одни налетчики вскрывали кассу и рыскали по складу, мы сидели в углу под присмотром бандита, который наставил на нас свой «калашников». Причем автомат в его руках ходил ходуном, что явно выдавало в бандите первогодка – видимо, этот налет был в его жизни дебютом на гангстерском поприще. В таком состоянии он мог начать стрелять без предупреждения из-за любой подозрительной мелочи, которая могла ему померещиться.
Самое интересное, но во мне в те минуты абсолютно не было страха – только любопытство, чем же все закончится. Слава богу, все обошлось: бандиты забрали всю наличность из кассы и умчались на своем микроавтобусе. И мы все с облегчением вздохнули. Шок пришел ко мне чуть позже – примерно два часа спустя. Я ехал домой в метро, и на одной из станций в вагон вошла группа веселых молодых людей с бутылкой шампанского в руках. По случаю Рождества она была тут же откупорена, и начался обход пассажиров на предмет «выпить в честь праздника». Именно тогда у меня произошел ступор: я вдруг явственно осознал, что всего лишь час назад меня могли реально убить. Подобная ситуация произошла со мной впервые в жизни. И именно в те самые «лихие 90-е», когда практически любого из жителей России могли отправить на тот свет просто так – как нечего делать.
Кстати, тогда же я впервые реально увидел, как работают современные «менты». Они приехали к нам на склад, отковыряли ножом пулю из витрины (главарь бандитов стрелял из пистолета в пол, требуя отдать ему всю имеющуюся наличность) и заявили, что уголовное дело заводить бесперспективно – все равно налетчиков вряд ли поймают, поскольку улик почти никаких. И вообще, геморройное это дело – заводить уголовное дело. Так они и уехали восвояси, не обремененные лишними хлопотами.
Но вернемся к сериалу «Улицы разбитых фонарей».
Его создатели изначально задумали снимать каждую серию как законченный фильм, чтобы зритель имел возможность смотреть их по отдельности. Такая позиция диктовалась прежде всего тем, что каждую серию планировалось выпустить в массовом порядке на видеокассетах. Каждую серию должны были снимать разные режиссеры, причем на начальной стадии – очень даже известные представители питерской школы режиссуры. К примеру, первые серии снимали такие мастера, как Александр Рогожкин («Особенности национальной охоты»), Евгений Татарский («Приключения принца Флоризеля»), Владимир Бортко («Собачье сердце»), Дмитрий Светозаров («Скорость»).
Натурные съемки проводились на территории Петроградского и Кировского РУВД в ускоренном темпе: на одну серию уходило семь-восемь суток, столько же – на монтаж. Смета первых серий умещалась в смехотворную цифру – 12 тысяч долларов (актеры, игравшие главные роли, получали за один съемочный день всего 200 рублей), затем эта сумма возросла вдвое. Подобная «прижимистость» объяснялась просто – заказчики сериала не были уверены в его большом успехе, поэтому размышляли так: если уж и «влетим», то не крупно. Однако такая постановка вопроса сослужила плохую службу фильму в целом. Несмотря на хорошую режиссуру, приличную актерскую игру, техническая убогость съемок явно бросалась в глаза. Первые несколько серий отличали очень плохая «озвучка», всевозможные ляпы, например, в виде то и дело попадающего в кадр микрофона или небьющихся стекол (это когда в сидящего за стеклом человека стреляют, он замертво падает, а стекло не то что не разлетается вдребезги, но на нем даже отверстия от пуль не появляются).
Большая часть съемок проходила на натуре – на улицах Северной столицы либо на окраинах города. Если в главных и второстепенных ролях были заняты в основном профессиональные актеры, то в эпизодических часто снимались непрофессионалы: чьи-то знакомые, а то и вовсе посторонние люди. Например, в одной из серий роль бандита сыграл... настоящий бандит.
Рассказывает М. Трухин (Волков): «У нас в фильме снимался один бандит с телефоном. Как-то опаздывает один уважаемый народный артист. А этот «шкаф» волнуется: у него «стрелка», телефон звонит, вагоны, мука – ему ехать надо. А актера все нет и нет. «Шкаф» к режиссеру: «Слушай, а че он опаздывает?» – «Да, знаете, у него спектакль». Опять ждем, ждем. Он снова подходит: «Слушай, приедет этот артист, – может, ему в потрох дать?»
В другом эпизоде настоящие бандиты едва не перестреляли половину съемочной группы, включая ведущих артистов. Дело было так. Снимался эпизод на проспекте, в котором менты, сидя в машине, следили за преступником. В разгар съемок откуда-то из-за угла на проспект выскочили две иномарки, хозяева которых устроили ожесточенную перестрелку между собой. Самое интересное, что люди, столпившиеся на улице и оказавшиеся свидетелями этого боя, подумали, что стрельба ведется холостыми патронами и является одним из эпизодов будущего фильма. К счастью, никто из невольных участников происходящего под случайную бандитскую пулю не попал.
А однажды к съемкам пришлось привлекать курсанток училища МВД. Дело в том, что в одном из эпизодов капитану Казанцеву надо было вместе с очередной своей пассией прыгнуть на «тарзанке» с внушительной вышки, но ни одна из профессиональных актрис на подобный шаг не решилась, несмотря на то что за прыжок были предложены хорошие премиальные. Вот тогда кому-то и пришла в голову мысль привлечь к этому делу курсанток. Мол, они люди смелые, к тому же подневольные и денег больших не запросят. Так оно и вышло. Между тем стоит отметить, что курсантка, согласившаяся прыгнуть с вышки, оказалась смелее своего партнера-актера: несмотря на то что инициатива снять эпизод с «тарзанкой» исходила именно от Лыкова, сам он, оказавшись на верхотуре, здорово перетрухнул, и только решительность партнерши заставила его, закрыв глаза, броситься в бездну.
Не успела работа над сериалом начаться, как тут же была «заморожена» (успели снять всего лишь восемь серий). Случилось это после того, как заказчики сериала – руководители РТР Сергей Скворцов и Павел Корчагин – ушли с канала. В таком состоянии работа над фильмом находилась до осени 97-го, когда в рамках холдинга «Медиа-Мост» на свет появилась телесеть ТНТ, возглавили которую все те же Скворцов с Корчагиным. Они обратились к новому руководству РТР с просьбой продать им права на сериал. Те особо не артачились, поскольку, отсмотрев снятое, посчитали его полной лажей, и отдали практически за копейки – только попросили возместить затраты на производство первых серий. Как же они потом кусали себе локти!
Съемки фильма возобновились в том же составе, и уже в начале 98-го первые тридцать три серии фильма увидели свет на канале ТНТ под названием «Улицы разбитых фонарей». Одновременно с этим в продажу поступили видеокассеты с фильмом, но уже под другим названием: «Менты» и «Новые приключения ментов» (одним из авторов названий был продюсер Виктор Алисов). Однако, поскольку зрительский охват канала ТНТ был слишком маленьким, естественно, сериал увидело ограниченное количество людей. А создателям хотелось большего. Но «хозяева» в лице канала НТВ не горели большим желанием пропагандировать работу «ментов» – этот канал в ту пору специализировался на пропаганде деятельности чеченских сепаратистов. То ли дело ОРТ, которое считалось главным каналом страны и вещало в русле президентских инициатив. У него был гораздо больший масштаб охвата зрительской аудитории, чем у НТВ, поэтому премьера сериала должна была стать общероссийской.
Поскольку у ОРТ было всего лишь право одного показа «Ментов», из них попытались выжать максимум возможного. Была проведена широкомасштабная рекламная кампания, когда даже в столичном метро все вагоны были заклеены листовками, на которых были изображены пять ментовских физиономий, пистолет и красная книжечка с надписью «ГУВД» в придачу. Всероссийская премьера фильма состоялась в октябре 1998 года, причем он был поставлен в эфирную сетку в самый прайм-тайм – с 19.50 до 20.40.
Успех фильма можно смело назвать оглушительным. На следующие сутки после показа первой серии я стал свидетелем следующей сцены. В метро компания незнакомых людей – мужчина и две женщины – о чем-то громко говорили, сопровождая свой разговор громким смехом. Оказалось, они с восторгом пересказывают друг другу эпизоды вчерашней премьеры. Те эпизоды действительно того стоили: вот Казанцев валяет дурочку перед очередным заявителем – незаметно отключает телефон и начинает отдавать команды несуществующему собеседнику перекрыть аэропорты и вокзалы; вот к Ларину приходит женщина, которая потеряла в троллейбусе шапочку, требует найти ее, обещает сообщить приметы, и Ларин уточняет: «Троллейбуса?»; вот Казанцев, спутав эту женщину с другой, отвешивает ей оплеуху, потом быстренько ретируется, а Ларин бросается успокаивать бедняжку, у которой начинается истерика; вот
