— Значит, в этом камне ты видела лицо Мисси? — спросил он, когда подошла Мелисса.
— Да. — Девушка посмотрела на полированную «луговину». — Круги иногда начинают дрожать и раздвигаются, и тогда я его вижу. Она находится в моем доме, в 1852 году — и как я уже сказала, судя по всему, несчастна.
— Хм-м-м. — Молодой человек внимательно вгляделся в овал. — Ничего не вижу.
— На самом деле и я вижу ее очень редко и никогда еще не видела в чьем-либо присутствии.
— Наверное, так и должно быть Очевидно, это странное явление доступно только вам с Мисси.
— Я тоже так думаю.
— Пойдем посидим в гостиной, — предложил он.
Влюбленные уселись рядышком на софе; на лицах обоих лежала печать тревоги.
— Расскажи мне еще о той жизни, в прошлом, — попросил наконец Джефф.
— Я родилась в 1832 году, — начала она. — В то время Мемфис был просто маленьким прибрежным городком.
— Он и вправду был довольно мал, когда я покинула его. Мои родители, Джон и Лавиния Монтгомери, владели хлопковой плантацией, расположенной к востоку от города.
— В этом доме, — взволнованно сказал он.
— На этой земле, — подхватила она.
— На самом деле первые десять лет моей жизни прошли в скромном старом коттедже. А этот дом построили в 1842 году. Как я уже сказала, за день до моей свадьбы отец велел рабочему прикрепить на лестничную колонну малахитовую «пуговицу» в знак того, что за дом выплачены все деньги.
— Ах да! Интересный обычай. Но расскажи лучше о том, как ты росла.
— По нынешним меркам мое детство было очень скучным, — рассмеялась она. — Почти все время я проводила на плантации. Гувернантка учила меня читать и писать, шить и вязать, а также преподавала основы этикета — все, что подобает леди. Интереснее всего бывало, когда к нам в гости приезжали родственники или мы ездили погостить у них — Она задумчиво улыбнулась. — Как-то раз мы даже доплыли на пароходе до Сент-Луиса. А еще мы однажды ездили в Новый Орлеан на праздничное гуляние. В двадцать лет, когда я должна была выйти замуж за Фабиана, почти все свое свободное время я посвящала посещению церкви и благотворительной деятельности.
— Как все изменилось, — усмехнулся Джефф. — А отношения с родителями? Какие они были?
Девушка вздохнула!.
— Мои родители. те, что остались в прошлом, — люди откровенные и энергичные. Должна признаться, что они многих в Мемфисе шокировали некоторыми своими публичными высказываниями.
— Удивительно!
— И по-моему, они были разочарованы во мне как в дочери.
— Странно. Ведь ты просто ангел!
Она улыбнулась
— Может быть, тебе я кажусь ангелом, но мои родители считали, что у меня нет характера. Думаю, им понравилась бы… такая дочь, как Мисси.
— Теперь они ее получили, — заметил Джефф с печальной усмешкой.
— По всей видимости. Для них самой большой радостью в жизни, как мне кажется, было заполучить в зятья
— Фабиана Фонтено.
— Да-да! Расскажи мне еще раз об этом брачном контракте.
— Контракт был заключен нашими родителями при моем рождении и считался священным. Видишь ли, родители Фабиана — французские иммигранты, весьма приверженные старым традициям. И наверное, когда их унесла эпидемия желтой лихорадки, желание Фабиана выполнить договор только окрепло — из чувства долга, видишь ли. Плантация Фонтено граничила с нашей плантацией, так что имелись еще и практические основания
— объединить наши владения.
— Но ведь это совсем как у нас с Мисси! — разволновался Джефф. — Мы собирались пожениться исключительно ради того, чтобы слить фирму моих родителей, «Стальные трубы Дэльтонов», с фирмой ее родителей — «Шарикоподшипники Монро».
— Да, сходство воистину удивительное, — кивнула Мелисса. — И если бы не контракт, я ни за что не вышлабы за Фабиана. Тем более что его бесила сама мысль о том, что я стану его женой.
— Вот сукин сын! Разве можно не любить тебя? Она бросила на него полупольщенный, полуумоляющий взгляд.
— Джефф, пойми же, Фабиан — очень надменный, волевой человек. Я ему вовсе не пара. Наверное, я из тех людей, которых в твоем времени называют «размазня».
— Ничего подобного! — возмутился Джефф.
Она не смогла удержаться от смеха.
— Ты очень добр ко мне. И все-таки Фабиану нужна была такая женщина, которая могла бы противостоять ему и ставить его на место.
Джефф тотчас вскочил и едва не запрыгал от радости.
— Вот он и получил Мисси! Ах, это просто чудесно. Хотелось бы мне оказаться там и посмотреть на эту потеху!
— Ты о чем? — недоуменно нахмурилась она.
— Неужели ты не понимаешь? — засмеялся он. — Современная феминистка — и эта свинья, мужчина- шовинист!
Мелисса изменилась в лице.
— Я не стала бы называть Фабиана свиньей!
— Да нет, ты не поняла, — виновато покачал головой Джефф, — это просто так говорится про мужчин с психологией самцов, мужчин доминирующего типа. — Он заходил по комнате, на лице его было восторженное выражение. — Нет, мне определенно это нравится! Просто замечательно!
— Нравится что?
Он заговорил с нарастающим воодушевлением:
— Разве ты не понимаешь, милая? Вот смотри: у нас есть четыре человека, чьи жизни складывались ужасно, две пэры, которые собирались вступить в брак по самой худшей из всех причин. И тут волей судьбы все изменяется к лучшему!
Мелисса непонимающе покачала головой. — Ладно. Объясняю подробно. Родители у тебя были не такие, как надо?
— Ну, положим.
— И жених тоже?
— Да, это так.
— Но тебе ведь нравятся Шарлотта и Ховард, да?
— Очень приятные люди.
— И они любят тебя?
— Да.
Он подошел к ней и схватил ее за руку.
— А мы с тобой? Мы прекрасно подходим друг другу, верно?
Она улыбнулась ослепительной улыбкой:
— О да!
— Теперь что касается Мисси. Ты знаешь, что она никогда не ладила с Шарлоттой и Ховардом?
— Нет… но ведь это вполне понятно. Шарлотта и Ховард — люди консервативные, приверженные традициям, тихие, а из того, что я узнала о Мисси, она совершенная бунтарка.
— Верно. Теперь возьмем Мисси и меня. Она очень похожа на твоего Фабиана. Мне страшно не нравилось, что она всегда верховодит, а по правде говоря, мне было все равно. — Он посмотрел ей в глаза и шепотом добавил: — В то время.
— И к чему ты клонишь?
— К тому, что у вас с Мисси были не те родители и не те женихи, а теперь все на своих местах, —
