Они въехали в ворота, у парадного крыльца остановились и спешились. Лошади раздували ноздри и били копытами, пока Андре привязывал их к стойке.
Стефани подозрительно покосилась на дом. Скрип ставни заставил ее содрогнуться.
— Зачем вы привезли меня сюда?
— Показать сад Дженкинсов. — Андре взял ее за руку.
— Сад?
Он указал на открытое пространство по другую сторону дороги.
— Доктор Дженкинс был заядлым огородником. В 55-м году он умер, и все вокруг пришло в запустение. Но сад стоит посмотреть.
— Полагаю, нам не следовало приезжать сюда, — заметила Стефани, не в силах унять дрожь.
— Почему? — Он обнял ее за плечи. — Ведь у нас есть разрешение самого хозяина.
— Что вы имеете в виду? Вы же сказали, что Дженкинсы в Европе.
— Джон-младший и Луиза, — ответил он. — А нас пригласил Джон-старший, его призрак приветствовал нас у входа.
— Господи! — содрогнулась Стефани.
— Вы видели его? — не унимался Андре. — О нем ходят легенды.
— Видела, но думала, что вы… — У девушки перехватило дыхание.
— Не бойтесь, я сумею вас защитить. — Андре взял Стефани за руку.
Он вел ее вниз по склону холма через сад с беседками, густо заросший камелиями, гардениями и азалиями. Стефани не могла не отдать должное оригинальному замыслу человека, разбившего сад.
— Эннис Дженкинс любила разводить цветы, — пояснил Андре, — а Джон увлекался выращиванием фруктов. — Там дальше, среди кедров, находятся лаборатория и оранжерея.
За ними раскинулся вишневый сад.
— Что случилось со старыми Дженкинсами? — спросила девушка.
— Оба умерли от желтой лихорадки, эпидемия унесла в 55-м множество жизней. Но четверо детей остались в живых. Джон-младший женился на Луизе Винчестер. Они прожили шесть лет в счастливом браке.
Из-за ползучих растений и вьюнов идти стало труднее. К тропе вплотную подступили розы. Взгляд Стефани выделил любимые виды — «Сувенир», «Эрмоса», «Румянец». Ночной воздух дрожал от густого аромата.
— Здесь, должно быть, очень красиво, — промолвила она.
— Одно время сады Дженкинса не уступали по красоте Тюильри в Париже.
— Я всегда мечтала увидеть Тюильри, — обронила девушка.
— Мы ездили с Линни в Париж во время медового месяца. Хотел бы и вас туда свозить. — Андре погладил девушку по щеке. Она напряженно застыла, хотя ей было приятно.
— Поезжайте с Эбби.
Положив руки Стефани на плечи, Андре повернул ее к себе.
— Нет, Стефани. Эта ночь принадлежит нам двоим. Сегодня мы не будем вспоминать Эбби.
— Как скажете, — согласилась девушка.
— Нравится путешествие? — поинтересовался Андре, увлекая ее за собой. — Вы удивлены, что мы здесь?
— Вы совершенно непредсказуемы, Андре.
— Да, это так.
— Интересно, в какой семье вы выросли?
— В непредсказуемой.
Стефани рассмеялась.
— И любящей, — добавил он грустно. — Отцу нравилось всей семьей ездить в Европу. Неожиданно, без всяких сборов. Скажем, в Лондон, чтобы купить картину для одной из комнат, или в Мюнхен — за роялем, или в Венецию — за статуэтками. Однажды мы со старшим братом потерялись в Париже, пока наша матушка искала в Фобург-Сент-Антуане стулья. Полицейские нашли нас в Пале-Рояль. Мы играли с обезьянкой точильщика.
— Очень на вас похоже, — рассмеялась девушка.
— Разумеется, мы много путешествовали и по этой стране, общались со всеми известными семьями Натчеза. Хорошие были времена. Особенно перед войной. — Андре вздохнул. — Но прошлого не вернешь.
— К сожалению, — согласилась Стефани.
Они остановились у оранжереи, увитой плющом.
— Джон Дженкинс произвел настоящую революцию, занимаясь скрещиванием разных плодов, — сообщил Андре. — Еще он хранил в подвалах груши в подвешенном состоянии на шнурках и выгодно продавал их на Север.
— Потрясающе! — удивилась Стефани.
— Но все рухнуло в одночасье, — закончил Андре.
— Я знаю. Жизнь порой бывает слишком жестока.
Андре повернул Стефани к себе, и она затаила дыхание.
— Что случилось с вашим мужем? — спросил Андре.
— Он погиб, — не подумав, ответила Стефани.
— На какой войне? — нахмурился Андре. — Последняя война, насколько я помню, была франко- прусская, если не считать стычек с индейцами…
— Да, — быстро проговорила она. — Мой муж был майор кавалерии, погиб на Западе, сражаясь с… э- э… Джеронимо.
— Простите. Вы его очень любили?
— Очень. Так любят раз в жизни.
— Вы уверены? — Его лицо напряглось.
— Чтобы говорить о такой любви, ее надо испытать.
Андре отвел взгляд.
— Простите. А вы вспоминаете о своей жене?
— Да. У нас с вами есть кое-что общее. Вы потеряли мужа, я — жену, не так ли?
— К несчастью.
— Меня угнетает чувство вины. Я никогда не любил Линни. — Андре грустно улыбнулся. — Наши семьи очень хотели породниться. У моего отца были виноградники на юге Франции. Потом он приехал в Америку и обосновался в Джорджии. К тому времени он уже разбогател. Женился на девушке из семьи, владевшей огромными угодьями здесь, в Натчезе. Отец надеялся, что я пойду по его стопам. Мне было тогда всего двадцать два года. Я ничего не знал о жизни. Через несколько месяцев после свадьбы я понял, что с женой у нас нет ничего общего. Что мы совершенно разные люди и по характеру, и по взглядам на жизнь. Но было уже поздно. Линни ждала ребенка.
— Простите.
— Я сожалею, — вздохнул он, — что годы, проведенные вместе, не принесли нам счастья. Горько раскаиваюсь, что увлекся азартными играми и скачками… Знай я, что ее дни сочтены, я вел бы себя по- другому, уделял бы ей больше внимания.
Растроганная его признанием, Стефани смахнула непрошеную слезу.
— Но у вас есть дети. Это великое счастье.
— Линни их очень любила.
— Какая мать не любит своих детей?
— Я знаю, вы с мужем очень хотели ребенка, но вы, во всяком случае, ценили то, что имели.
— Когда я была в дурном настроении, Джим говорил: «По крайней мере мы есть друг у друга, Стеф».
— Он называл вас Стеф? — Глаза Андре засветились нежностью.
Девушка кивнула.
— Стеф… — Он нахмурился. — Мне не очень нравится. Я звал бы вас Стефи.
