И вдруг он ловко стащил с нее всю одежду, после чего приказал немедленно отправляться в постель. Она так и сделала, но когда потянула на себя простыню, чтобы прикрыть наготу, Джулиан воспротивился.
Он смотрел на ее раскрасневшееся, смущенное лицо и неожиданно спросил:
— Мерси, ты хочешь иметь детей?
Мерси вздрогнула: вот уже несколько дней она мечтала о том, что когда-нибудь у нее появятся дети.
— Да, — счастливо выдохнула она, запустив пальцы в его растрепавшиеся волосы.
— Ты хочешь иметь ребенка от меня?
Пьянящая радость захлестнула Мерси, стоило только ей представить себе ребенка Джулиана, которого она будет носить под сердцем.
— Да, — повторила она. — Да!
Он даже застонал от удовольствия.
— Хорошо. — Кончик его языка скользнул по ее обнаженной груди. — Я вдруг подумал… — хрипло прошептал он. — Разве можно ненавидеть человека, от которого ты хочешь иметь ребенка?
— Но я не… — выдохнула Мерси, — вовсе не хочу ненавидеть тебя!
Губы его сомкнулись вокруг ее напрягшегося соска.
— Но ведь ненавидишь же.
— Нет… больше уже нет, — тоненьким голоском призналась она.
Улыбнувшись, Джулиан прижался к ее губам, а затем осторожно раздвинул ей бедра.
Джулиан с бесконечной лаской коснулся средоточия ее женственности, слегка нажал, и вот уже пальцы проникли внутрь, вызвав в ней вспышку такого наслаждения, что она едва не потеряла сознание.
А Джулиан потянул ее руку вниз, туда, где пульсировала его плоть.
Его рука помогла ей поймать ритм, а после этого она уже больше не нуждалась в его указаниях. Пальцы ее скользили вверх-вниз, лаская затвердевшую плоть, а сердце Мерси таяло от счастья, когда она слышала хриплые стоны, срывавшиеся с его губ, и видела, как сверкают его глаза. Во рту у нее пересохло — никогда еще ее прикосновения не были столь интимными. Он был такой горячий, такой твердый… и Мерси умирала от желания ощутить его внутри себя. Прижавшись трепещущими губами к его губам, она заглянула ему в глаза.
— Пожалуйста, Джулиан! — взмолилась она. — Прошу тебя…
Мучительный стон сорвался с его губ. Одним быстрым движением подмяв жену под себя, Джулиан резко ворвался в нее. Мерси жалобно вскрикнула, когда его напряженное копье пронзило ее плоть, но тут же нетерпеливо притянула его к себе, словно желая, чтобы он остался в ней навечно.
Джулиан был в восторге. Боже, она была восхитительна, когда вот так прижималась к нему, и он чувствовал, как она сгорает от желания.
Запрокинув голову, она выгнулась дугой и протяжно застонала, чувствуя, как волны ослепительного экстаза одна за другой накатывают на нее, пока наконец одна из них не унесла ее за собой в океан страсти.
И, глядя, как его юная жена содрогается в конвульсиях наслаждения, Джулиан понял, что никогда еще не был так счастлив. Глубоко вздохнув, он мощным толчком снова вошел в нее, застыл на мгновение и яростно взорвался внутри ее.
Прошло несколько минут. Обнявшись, они лежали на узкой койке и разговаривали.
— Расскажи мне о том, как ты жила в монастыре.
Мерси рассмеялась:
— Зачем? Ведь монастырские сестры каждую неделю посылали тебе подробный отчет.
— Да, это верно… однако я никогда не слышал об этом от тебя. Ты ведь никогда ни о чем не рассказывала. Мы вечно находились в состоянии войны.
Мерси нахмурилась. Они незаметно подобрались совсем близко к тому, о чем она не хотела вспоминать, — слишком уж больно это было.
— Неужели ты всегда была там несчастна? — продолжал допытываться Джулиан.
— Да нет… наверное, строгость монастырских сестер, их правила были мне даже на пользу, — задумчиво ответила она. — Но остаться там навсегда… нет, это не по мне! Я бы просто не выдержала!
— Думаю, ты не преувеличиваешь, — рассмеялся Джулиан, — особенно если учесть, что именно они писали мне о твоих проделках…
— О, держу пари, ты и половины не знаешь!
— Да неужели?
И Джулиан с изумлением узнал обо всех шалостях и проказах, которыми она год за годом будоражила монастырь — вроде той, когда она подменила вино в потире отца Джован-ни, которым он пользовался, когда служил божественную литургию, винным уксусом, а потом залила розовой краской огромный сундук, в котором почтенные монахини хранили нижнее белье.
— Знаешь, сейчас, когда я вспоминаю все это, сама диву даюсь — до чего же они были терпеливы и добры ко мне. Думаю, я этого не стоила!
— Да-а… ты была настоящей чертовкой!
Мерси тесно прижалась к мужу.
— А теперь ты расскажи мне о своей семье.
Его приятно удивил ее интерес, и он с готовностью взялся удовлетворить любопытство жены. Джулиан рассказал ей о родителях, о своем детстве, о полученном им воспитании. Поведал он и о том, как умер его отец. Потом рассказал жене о том, как случилось, что его дед Пьер Деверо, обосновавшись в Новом Орлеане, обзавелся невестой.
Мерси вытаращила глаза:
— Невестой? Но твоя мать совсем по-другому рассказывала мне о твоем деде!
— Не может быть!
— Наверное, ты пошел в него — ведь он тоже заставил эту бедняжку выйти за него замуж!
— Заставил? — В глазах Джулиана плясали бесенята.
— Конечно! Можно подумать, ты не понимаешь, о чем идет речь! Твоя мать говорила, что он похитил невесту и усадил ее в шлюпку, где их уже ждал священник. Но поскольку она все еще колебалась, он пригрозил, что…
— Да? — Джулиан весь превратился в слух.
Смутившись, она прошептала несколько слов ему на ухо.
Джулиан расхохотался:
— Мерси, все было совсем не так! Во-первых, моя бабушка дождаться не могла, когда этот старый греховодник, мой дед, ее похитит. Во-вторых, дедушке и в голову никогда бы не пришло пугать бабушку подобными вещами, да еще в лодке. Все это моя матушка просто-напросто выдумала, чтобы придать этой истории романтический оттенок.
— Неужели? Тогда как же он заставил ее сказать «да»? — спросила сбитая с толку Мерси.
Джулиан лукаво усмехнулся:
— Просто дед пригрозил, что отшлепает ее!
На следующее утро пароход подошел к Натчезу, и пассажирам объявили, что у них есть четыре часа, чтобы погулять по городу.
— Хочешь отправиться в город, дорогая? — спросил Джулиан и коварно улыбнулся: — Кажется, мы собирались купить тебе новые платья.
Мерси согласилась. Но вдруг в глазах ее мелькнуло беспокойство.
— Послушай, в этом городе живут родственники моей матери, Дюбуа, — сказала она. — Конечно, если они не переехали в другое место.
— Знаю, — неохотно отозвался Джулиан.
Мерси удивленно воззрилась на мужа:
— Неужели ты помнишь?
Он добродушно усмехнулся:
